Укрощение строптивой

Катарина появляется в самом начале пьесы (I, 1). Ее отец объявляет женихам, сватающимся к Бьянке, что выдаст ее не раньше, чем устроит Катарину, старшую дочь. Катарина, зная общее к ней отношение, чувствует всю унизительность своего положения и высказывает прямо свою обиду: «К чему, отец, вам превращать меня в посмешище для пары дураков?» Следует перепалка, в которой она лишь отвечает — хотя достаточно резко — на насмешки и оскорбления женихов сестры. Бьянка начинает плакать, что вызывает гневную реплику Катарины: «Глаза у ней всегда на мокром месте». Ее раздражение и здесь понятно. Поведение «кроткой страдалицы» Бьянки, ее духовное убожество, прямо задевает Катарину, выставляя ее каким-то чудовищем, виновницей несчастья сестры. Отец уходит с Бьянкой, бросив старшей дочери: «Останься, Катарина», на что та возмущенно восклицает: «А мне нельзя уйти отсюда, что ли? Указывают! Будто я сама не знаю, что мне надо, что не надо» — и уходит, провожаемая ругательствами женихов сестры. Она права — что ей делать здесь, среди враждебно настроенных к ней людей?

До сих пор мы наблюдали в Катарине резкость, даже грубость, но «сварливости» в подлинном смысле слова мы не видели. Она была стороной не нападающей, а защищающейся.

Но следующее ее появление (II, 1) раскрывает в ней как будто нечто худшее. Оставшись наедине со своей «тихой» сестрой, она связала ей руки и бьет ее. За что же? Ответ Бьянки все разъясняет: она вообразила, будто Катарина хочет отнять у нее все платья и драгоценности, и выражает готовность отдать ей все свои наряды «вплоть до юбки» на том основании, что ее «долг святой — повиноваться старшим». Катарина добивается от нее, который из женихов ей больше нравится, — и тогда Бьянка, решив, что один из них, может быть, приглянулся ее сестре, уверяет, что она ни одному из них не отдает предпочтения и готова уступить ей любого.

Такое духовное убожество, безличие, склонность истолковывать все свободолюбивые порывы сестры на свой собственный, низменный лад окончательно выводят из себя Катарину, которая пыталась найти у этой куклы хоть какое-либо проявление чувства, что-нибудь похожее на живую душу. И отсюда — гнев Катарины и жестокость по отношению к сестре. Сцена заканчивается появлением Баптисты, который утешает плачущую тихоню Бьянку и, по обыкновению, сурово укоряет Катарину. Конечно, в этой сцене все сочувствие зрителей — как во времена Шекспира, так и в наши дни — на стороне Катарины, ведущей смелую борьбу за права женщины как личности.

В третий и последний раз до ее «укрощения» мы видим Катарину в непосредственно следующей за этим сцене ее объяснения с Петруччо. Этот решает сразу ее ошеломить — осыпает комплиментами, хвалит ее «любезность, красоту и кротость», которую все «превозносят»… Естественно, что на это издевательство Катарина отвечает резкостями. Происходит забавная перепалка с фейерверком острот, и в заключение Петруччо объявляет Баптисте, что они «поладили» и что «свадьба состоится в воскресенье». Катарина в последний раз огрызается: «Увижу раньше, как тебя повесят!» — и замолкает. Здесь мы меньше всего видим «строптивицу». Катарина лишь пытается защититься от грубо ворвавшегося насильника. Что же касается ее колкостей, то в них ей немногим уступят получившие весьма тонкое воспитание и Розалинда из «Бесплодных усилий любви» и Беатриче из «Много шума из ничего». Правда, после одной из дерзостей Петруччо она дает ему пощечину, чего те, вероятно, не сделали бы. Но ведь и Бирон или Бенедикт не стали бы вести себя так, как Петруччо. На то это и фарс, в котором любой из персонажей (кроме лицемерной Бьянки) в грубости поспорят с Катариной.

После этого мы видим сразу же «укрощенную» Катарину. Да и при каких обстоятельствах происходит это укрощение? Не в ответ на своеволие, а просто так, без всякого повода Петруччо унижает жену, морит ее голодом, принуждает делать и говорить нелепости. В итоге в пьесе перед нами — женщина, борющаяся за свое достоинство и после всех испытаний обретающая заслуженное ею счастье.

Общий тон пьесы по сравнению со старыми обработками сюжета в корне иной. Там мрачная, «монастырская» атмосфера, беспощадная жестокость (муж бьет жену или пытается устрашить ее, убивая на ее глазах любимого коня, гончего пса или сокола), приводящая к превращению молодой женщины, морально сломленной, в бессловесную рабу. Здесь смех, веселые (хотя иногда и небезболезненные) проделки — предвестие счастливой, полнокровной жизни в лучах ласкового и горячего итальянского солнца.