Укрощение тигра в Париже

— Готов, — ухмыляюсь я, поднимая и ноги в кресло, — готов он к наслаждениям ревности на самом деле. Ни хуя, не жилище и не домашних богов хочет он увидеть, но женихов. «В то время, как некоторые из них бросают вблизи моего дома диск и копье, другие, — надеется Улисс, — ебут в глубинах дома мою толстожопую Пенелопу». Настоящая причина стремления Одиссея на Итаку — женихи! Если бы женихи были в наличии на острове Калипсо, бородатый и лысоватый Улисс (похожий на моего знакомого поляка Людвига) сидел бы на ее острове. Поэтому важным отношениям с женихами уделена большая часть книги. И именно наслаждения ревности заставляют Улисса, высадившись на Итаку в 13-й песни, только в 22-й убить женихов. На протяжении десяти песней (!) Улисс, переодевшись нищим, бегает по острову и по своему собственному дворцу и подглядывает в замочные скважины, пытаясь выследить Пенелопу, увидеть ее в неприличной ситуации: раздвинув ноги, лежащей под женихом или стоящей в дог-позиции. Смущенный затянувшимися на десять песней комплексами Улисса, хитрый Гомер делает вид, что Улисс находится в военной разведке. Я не верю Гомеру! Улисс мог соорудить свой знаменитый лук еще в конце 13-й или в начале 14-й песни и перестрелять женихов в 15-й максимум. Его подглядывания во дворце с военной точки зрения вовсе не были необходимы.

Очень может быть, что одна из причин, объясняющих, почему я живу с неудобной и неспокойной Наташкой вместе, заключается в том, что я тоже, как и лысый Улисс, страдаю «комплексом женихов». В том, что, живя с Наташкой, я имею множество поводов для ревности. Ее ведь постоянно окружают женихи. И вокруг дома на рю дез’Экуфф, и вокруг кабаре на Елисейских Полях они мечут копья и диски, выхваляясь перед Наташкой плечевыми мышцами, бицепсами и трицепсами. Мудрая, как Пенелопа, она молчит, не рассказывая об этой стороне своей жизни. Даже пьяная, она выдавливает из себя только самые общие намеки на тему «Наташка и женихи». Вернувшись последний раз из Лос-Анджелеса, только и вскрикнула ночью, злая:

— Ты думаешь, я хранила тебе верность в Лос-Анджелесе?! Я ебалась, да еще как!

Вскрикнула, но подробностей не последовало.

Положив «Одиссею» на старый ковер, я, повинуясь очередному приступу любопытства и «комплексу женихов», пошел в спальню. Открыв шкаф, все полки которого теперь принадлежат Наташке, я устроил методический обыск. Ничуть не терзаясь угрызениями совести, я стал просматривать кипы Наташкиных стихов, рисунков, сделанных с нее в разное время «женихами»-художниками, выписок, изречений из умных книг, прочитанных Наташкой, визитных карточек, коллажей (сделанных ею из ее собственных фотографий), начатых и незаконченных рассказов… Протрудившись около часу и не найдя ничего нового, я уже было решил, что со времени последнего моего обыска новых вещественных доказательств существования женихов не появилось, как вдруг… из хорошо исследованной мной папки вывалился совсем неизвестный мне конверт. Поудобнее усевшись в позу лотоса, я перевернул конверт, и из него выскользнули пять фотографий.