Укрощение «тигров»

Метрах в пятидесяти от «тигра» мы увидели три модернизированных немецких тяжелых танка «Т-IV», вооруженных дальнобойными пушками. Видимо, они вот так, как стоят, и шли тесным строем в атаку, рассчитывая устрашить нашу пехоту, — от машины до машины четыре-пять метров, и все пушки направлены в одну сторону. Им удалось ворваться на наш рубеж. Один танк стоит как раз на нашем окопе. Быть может, в ту минуту, когда немецкие танки влетели сюда, именно в этом окопе сидели наши герои — истребители танков, они и зажгли все три машины бутылками с горючей смесью? Но фашистам досталось не только от бутылок: на броне танков — десятки следов от снарядов и осколков.

Трудно сейчас восстановить картину боя на этом рубеже. Во всяком случае, складывается такое впечатление, что эта тройка сразу попала в какой-то огненный смерч, который мгновенно испепелил их. Немцы не успели даже развернуть машины и рассредоточить их. Пробитые осколками каски, обгорелый рукав кителя, одна чудом уцелевшая игральная карта, разбитая осколком сковорода, — смешно, но факт: почти в каждом танке мы находим сковороду, эсэсовцы-танкисты, — видимо, любители краденых яиц; гильзы снарядов, размозженные котелки, измятый хлеб, полуразложившаяся оторванная нога в немецком сапоге — вот все, что осталось от трех экипажей тяжелых немецких машин.

И вот так — на протяжении сотен метров! Надо помнить при этом, что немцы большие мастера по части эвакуации своей подбитой техники. Их части, прикрывавшие отход, дрались с исключительной свирепостью, стараясь выгадать время, чтобы утащить на юг те машины, которые еще можно восстановить. Каков же истинный масштаб немецких потерь, если даже то, что здесь осталось, так грандиозно?

Вначале мы останавливались у каждого «тигра», внимательно осматривая его, потом стали задерживаться только у групп «тигров» и, наконец, потеряли всякий интерес к ним. Только один заставил нас надолго задержаться. Это был исключительно любопытный экземпляр «тигра»: танк попал прямо под бомбу советского самолета, и она очень эффектно разложила его на составные элементы: одна гусеница змеей оплела ставшее перпендикулярно к земле днище танка, другая, разлетевшись на куски, легла метрах в пятидесяти от машины, башня ушла глубоко в землю, а мотор, рассыпавшийся на мелкие кусочки, разлетелся в стороны.

Что и говорить, на первых порах многие «тигров» побаивались: ведь всякая техническая новинка заставляет солдата настораживаться. Но теперь, когда мимо этих разбитых, обгоревших, искалеченных, тяжелых машин прошли спешащие на юг многотысячные колонны бойцов и каждый смог своими глазами поглядеть и своими руками пощупать их, можно смело сказать, что акции «тигров» в последние дни резко упали. Люди убедились, что «тигры» так же горят и так же пробиваются, как и любые другие машины.

При нас один молоденький боец, сняв пилотку и вытерев с висков обильный пот, погрозился морде тигра, намалеванной на башне, и зло сказал: «У, „тигра“ лютая, мы с тобой еще посчитаемся!..» А считаться у каждого есть за что. Достаточно присмотреться вот к этой только что возвращенной земле, поглядеть на ее раны, чтобы всем сердцем, всей душой своей возненавидеть «тигров», истерзавших ее. и тех, кто их сюда привел.

Прокладывая путь на север, немцы планомерно, километр за километром, скальпировали землю. Воронки лежат одна от другой в 10–15 метрах. Добрый курский чернозем раздроблен, смят, перемешан с глиной, поднятой бомбами из недр земли. Зеленый покров сорван. Рощицы в оврагах переломаны, выкорчеваны разрывами. Поля ржи уничтожены. Пепел, пыль, глина, а сверху след широких гусениц танков — таков июльский степной пейзаж 1943 года в этом некогда обильном и богатом крае.

И еще добавление к пейзажу: мины! Немцы расставляли их щедро, не жалея. Расставляли хитро, с адской изобретательностью. На каждом поле — свой порядок расстановки. Чтобы не подал голоса миноискатель советского сапера, мина уложена глубоко в землю, а сверху накрыта чуркой. На нее можно натолкнуться в самых неожиданных местах, даже в канавах. Пока мины не будут полностью обезврежены, движение в любом направлении совершается с соблюдением строгих предосторожностей, и сотни саперов в пестрых маскировочных халатах осторожно прощупывают обочины дорог своими щупами, отыскивая немецкие «сюрпризы».

Дорога ведет все дальше на юг. Вот уже и бессмертные рубежи танкистов-гвардейцев, которые приняли на себя самые мощные удары врага в первые два дня немецкого наступления. Как памятники изумительным подвигам танкиста Бессарабова и его друзей стоят на этом рубеже все еще грозные, застывшие навек сгоревшие советские танки. В памяти всплывают картины страшных битв 6, 7, 8 и 9 июля— ведь каждая из этих машин приняла на себя удар десятков немецких танков и уничтожила по меньшей мере по две-три машины противника.