Укрощение «тигров»

Командир этих храбрых людей, еще молодой, но много повидавший на своем веку офицер с Золотой Звездой на груди и полковничьими погонами на плечах, стоит немного поодаль.

Он невольно любуется ими — кому, как не ему, прошедшему со своими питомцами минувшей зимой 700 километров от Воронежа до предместий Полтавы, выдержавшему всю тяжесть оборонительных боев под Харьковом и с честью отразившему летнее наступление немцев вот на этом маленьком участке, доверенном его части, — кому, как не ему, знать цену каждому из них!

Вон тот, к примеру, невысокий, хилый с виду боец, в прошлом редактор районной газеты, сумел перебить больше 50 гитлеровцев. Этот стройный, немного мечтательный юноша оказался в бою беспощадным мастером рукопашных схваток. Да, каждый из них, ветеранов, с честью заслужил высокую похвалу главнокомандующего!

18 дней продолжались бои, И какие бои! Михаил Сипович брал в сороковом году штурмом «миллионный» дот «линии Маннергейма»; тогда-то он и получил звание Героя Советского Союза; в сорок первом дрался много дней в полном окружении западнее Гродно; в сорок втором прорывал немецкую оборону на Дону, много раз глядел в глаза смерти. Но, не кривя душой, он может сказать, что в таких сражениях, как нынешнее, ему еще не доводилось бывать.

Многие не дожили до нынешних победных дней. Вместе с главнокомандующим их соратники воздают им вечную славу. Многие были ранены. На их место встала молодежь, готовая в будущих боях повторить дела ветеранов. В первой же схватке позавчера молодые бойцы показали себя отлично; и полковник с одинаковой теплотой во взоре глядит на тех, кто вместе с ним в незабываемый зимний день входил в Валуйки, и на тех, кто позавчера, впервые попав под пули, штурмовал траншеи, захваченные немцами 5 июля.

С какой гордостью бойцы входили в эти траншеи, перекопанные снарядами, кое-где почти сровнявшиеся с землей, в эти блиндажи, измочаленные взрывами! С каким особым, ни с чем не сравнимым чувством удовлетворения разглядывали они этот родной рубеж, возвращенный ими Родине!

5 июля часть полковника Сиповича находилась на другом участке фронта. Все же в отбитые сейчас у врага дзоты и окопы они входили, как в свои собственные.

Часть подошла в район боев 7 июля и с ходу вступила в сражение, заменяя обескровленное подразделение, на которое за день до этого обрушились во много раз превосходящие силы противника. До прихода части Сиповича здесь уже двое суток вела неравный бой, истекая кровью, горсточка наших гвардейцев. Немцам удавалось продвигаться на сотню, на две сотни метров после каждой ожесточенной атаки — они продвигались вперед только там, где все до одного гвардейцы уже были мертвы. Приказ Гитлера снова и снова гнал их в наступление. И, как ни были велики их потери, немецкие войска упрямо возобновляли атаки. Они уже захватили урочище Королевский лес, заняли первую линию наших траншей и бешено рвались дальше, стремясь во что бы то ни стало выйти к железной дороге и тем самым поставить под угрозу фланг нашего соединения.

Надо было цепляться за каждый бугорок, за каждый кустик, чтобы задержать сильнейшего врага и измотать его. Так приказывало командование, так подсказывала солдатская совесть. Но удержаться на том рубеже, на который немцы оттеснили горсточку гвардейцев, было бы немыслимо: он проходил по дну лощины, и гитлеровцы, захватившие высоту, заросшую лесом, держали всю эту лощину под ураганным огнем. Значит, оставался один выход — вырваться из этой лощины вверх, сбить немцев и закрепиться в лесу.

Честь первого удара была предоставлена взводу автоматчиков комсомольца младшего лейтенанта Емельянова — красе и гордости подразделения. Боевой приказ автоматчики приняли с волнением; они давно ждали случая сразиться с врагом. Комсорг батальона маленький голубоглазый шустрый паренек Алеша Рыков, прошедший с подразделением весь его боевой путь, сказал комсомольцам короткую речь:

«Помните, на вас смотрит вся часть! За вами почин, Не опозорьте нашего полковника и комсомол!»

И автоматчики ушли к переднему краю. Ушли с песней:

Не смеют крылья черные
Над Родиной летать,
Мои поля огромные
Не смеет враг топтать.

Песня умолкла: автоматчики вошли в высокую рожь. Томительное молчание длилось долго, и комсорг, как и все, сильно волновался до той самой минуты, когда издалека донеслось громовое «ура» и разом грянули автоматы. Теперь все было в полном порядке — это означало, что автоматчики подобрались во ржи незамеченными вплотную к окопам, захваченным немцами, и обрушились на врага.

Гитлеровцы бежали. Полтора километра бежали они до самого леса, а наши автоматчики вели по ним огонь. Сипович улыбается, вспоминая эти минуты, и комсорг улыбается, и бойцы хохочут — весело было бить бегущего противника! Но его бегство продолжалось недолго: у гитлеровцев было тогда еще много резервов, и приказ Гитлера гнал их на Курск. Назавтра снова разгорелись бои — сначала оборонительные, а потом опять наступательные. Лучший вид обороны — это все же удар!