Укрощение «тигров»

Дорогие мои! Зачем вы меня родили на свет, чтобы я страдала в далеком чужом краю? Сколько я пережила за это время! Напишите мне хоть одно слово, как вы обрабатываете землю, что посеяли, кто дома. Мои родные! Я гулять не хожу, потому что тут невесело, а домой прихожу поздно. Так проходят мои молодые годы. Наверное, вернусь уже старухой, и так кончится моя жизнь. Дорогие мои, как хочется увидеть вас хоть один раз, а потом уже я могла бы и умереть. Тетя, напишите мне, живы ли мои родные, или, может быть, в живых уже нет. Напишите, дома ли мои сестрицы. Я получила от них только два письма и больше ничего пс получала. Хоть бы вы написали одно слово, и то мне легче б было. Последнее письмо было написано 7 декабря, и я ею берегу. Беру в руки, читаю каждый день. Как прочитаю, будто с вами поговорю. Дорогие сестры! Пишите хоть вы мне, а то мне нельзя много писать, — как вам известно, разрешается только две открытки в месяц. Вы писали мне раньше, что вспоминаете каждый день. А я? Нет той минуты, чтобы не вспомнила! Я никогда так не скучала. И как хочется мне поделиться с вами теми мечтами, которые есть у меня на душе. Жму крепко ваши руки, целую всех. Солнце садится, кончаю писать, а сердце стремится вас повидать.

Оля».

Вдумайся, читатель, в эти скупые строчки, напоенные горечью тоски по Родине, пронизанные жгучим стремлением передать родным хоть сотую долю того, что переносят наши сверстники на фашистской каторге, передать так, чтобы гитлеровская цензура не перехватила письма.

Строчки эти адресованы тебе. Работаешь ли ты у станка, убираешь ли урожай на поле, готовишься ли с примкнутым штыком к атаке, — вспомни Веру Чернышеву, которая гнет спину на ферме немецкого кулака!

Вспомни Катю Андриенко, которая вот уже год чистит картошку на кухне ленивой немецкой фрау и ходит босая, в жалких отрепьях!

Вспомни Олю Беличенко, мечтающую о смерти, потому что смерть для нее легче жизни под фашистским ярмом!

Вспомни о страшной судьбе 350 девушек и подростков Малой Писаревки!

Вспомни их, и у тебя прибавится сил для продолжения борьбы с врагом.

Малая Писаревка освобождена от фашистского ига. Родные Чернышевой, Андриенко, Беличенко спасены от рабства. В тихой украинской деревне уже начинает теплиться робкий огонек жизни. Но 350 наших ровесников и ровесниц из этой деревни все еще там, в фашистском плену. Их надо спасти. Это наш долг. Это дело нашей совести и чести.

Поспешим же на выручку к Вере Чернышевой, к Кате Андриенко, к Оле Беличенко и их сверстницам!

Гвардейская хватка

11. VIII, 20 ч. 31 м.

К сведению редакции. Войска генерала Катукова представлены к гвардейскому званию. Передаю на всякий случай общие данные, которые даны мне и Коробову. Коробов просит, чтобы вы передали копию этой телеграммы в «Правду», Ввиду крайней загруженности армейской связи пишу конспективно, даю только факты.

* * *

Первая танковая армия сформирована из частей, представляющих собою цвет и гордость советских бронетанковых сил. Их путь отображает развитие мощи всей Красной Армии. Когда Четвертая танковая бригада, ныне Первая гвардейская, под командованием полковника, ныне генерал-лейтенанта, командарма Катукова остановила под Москвой танковую армию Гудериана, силы которого были вдесятеро больше, весь мир отдал дань восхищения. С тех пор на основе этой бригады шло наращивание сил соединения. Теперь оно превратилось в такую могучую армаду, перед которой оказалась бессильна устоять даже закованная в броню лейб-гвардия Гитлера — его эсэсовские танковые дивизии «Райх», «Мертвая голова», «Великая Германия», «Адольф Гитлер». Они дважды были биты танкистами Катукова.

Наиболее ярко сказались мощь армии, воинское уменье танкистов в нынешних летних боях. Совершив большие марши, доходившие до 500–700 километров, танкисты привели свою материальную часть в образцовый порядок и занялись усиленной учебой пополнения, готовясь к решающим сражениям, На боевых традициях «Старой гвардии» командиры и политработники воспитывали молодежь, внушая ей мысль, что воины Первой танковой армии могут и должны сражаться только по геройски — один против двадцати.

Готовясь к летнему наступлению на Белгородском направлении, немцы не знали, что против них сосредоточилась эта армия. По сообщениям пленных, немецкое командование предполагало наличие на этом участке одного только танкового корпуса генерала Гетмана — настолько умело и скрытно была проведена переброска в район Обояни столь большого «хозяйства». И когда 5 июля немцы бросили из Белгорода на Курск свои отборные танковые войска, им преградили путь наши закаленные части. Они завязали жестокие оборонительные бои. Первая танковая армия, вступившая в бой вскоре после начала немецкого наступления, прикрыла, словно щитом, своими танками ответственнейший участок фронта. Ее части умело маневрировали, взаимодействуя с другими соединениями, изматывали противника, экономя свои силы, чтобы потом опрокинуть и разгромить его.