Укрощение варвара (ЛП)

Мы молчим, пока он движется по снегу, безошибочно направляясь к одной конкретной пещере, которую мы, как правило, часто посещаем. Прогулка, кажется, длится целую вечность, и к тому времени, как мы добираемся до пещеры, я дрожу от холода, меха, в которые я завернута, промокли насквозь, и я чувствую себя ужасно несчастной. Он ныряет в пещеру, отодвигая ширму над входом, а затем осторожно опускает меня на землю. Он растирает мои руки и ноги своими большими, теплыми ладонями, снимая с меня мокрый мех. Однако выражение его лица полно гнева, поэтому я не благодарю его. Не думаю, что он это оценит. Он хватает один из свернутых мехов и разрезает завязки своим ножом, затем набрасывает его на меня.

Затем он подходит к кострищу и начинает разводить огонь. Если я замерзла настолько, что пришлось разжечь костер, потом нам придется пополнить запасы для разведения огня, и я получу от него нагоняй.

— Прости, — начинаю я, но он бросает на меня раздраженный взгляд, который заставляет меня снова замолчать. Ладно, если он не в настроении разговаривать, я просто буду сидеть здесь и дрожать. Я плотнее закутываюсь в меха и чувствую себя довольно жалкой из-за всей этой ситуации.

Проходит несколько минут, прежде чем огонь разгорается, но в конце концов появляется небольшое пламя, и Хассен подхватывает меня на руки и сажает рядом с огнем, как будто я ребенок. Он поправляет мои завернутые меха, подсовывая их под мои ноги, а затем садится на корточки, делая паузу, чтобы пристально посмотреть на меня.

— Почему ты на улице в мокрых мехах? Объясни.

— Я же говорила тебе. — Я ерзаю на полу, немного смущенная его сердитым изучающим взглядом. — Мне пришлось улизнуть, когда никто не обращал внимания.

— Остальные вернулись? Мне показалось, я видел их следы. — Выражение его лица мрачнеет. — Они жестоки к тебе?

— Только если ты считаешь, что пытаться задушить меня подарками и вниманием жестоко, я полагаю. — Я шевелю босыми пальцами ног и зарываюсь ими в пушистую изнанку одеяла, потому что, ладно, это действительно намного приятнее, чем мои мокрые от снега ботинки.

— Подарки? Внимание? — Пока я наблюдаю, его лицо хмурится. — Кто дарит тебе подарки? Бек?

— Не он. — Я качаю головой. — Ваза напоил меня чаем, и каждый раз, когда я оборачиваюсь, Харрек пытается накормить меня, а Таушен пытается быть моим новым лучшим другом. Я имею в виду…

Он рычит.

Я так поражена этим звуком, что перестаю говорить. Он действительно зарычал. Прямо как бешеная собака… или медведь.

— Ты в порядке?

— Прекрасно, — рычит он на меня. — Кто-нибудь еще?

— Кто-нибудь еще что?

— Кто-нибудь еще ухаживал за тобой?

— Черт, я очень надеюсь, что нет. — Эта мысль делает меня несчастной. — Я и так едва могу улизнуть.

— Больше никаких подкрадываний, — говорит он мне, плотнее запахивая меха. — Ясно, что ты не можешь позаботиться о себе.

По какой-то причине это действительно причиняет боль. Я снова разразилась слезами.

— Ты мудак. Н-н-о т-теперь ты г-г-говоришь как Лейла.

Он фыркает, берет одну из моих холодных рук и сжимает ее в своей, потирая, чтобы согреть.

— Твоя сестра научилась ставить силки и разводить костер. Вот и все. Не позволяй ее словам сломить тебя.

На самом деле, моя сестра никогда не говорила таких вещей. Лейла слишком милая и добрая. Она никогда бы добровольно не причинила мне вреда. И вот теперь я чувствую себя еще хуже, потому что заставляю Хассена думать о ней плохо.

— Она моя сестра. Она просто пытается присматривать за мной, потому что хочет, чтобы я была счастлива, — вздыхаю я. — И я несчастлива, потому что я не вписываюсь в это общество.

Хотя я не говорю, что я была счастлива за ту неделю, что ее не было, потому что от этого мне становится еще хуже. Я не хочу думать, что я не могу быть счастлива рядом с ней. Мне нужна моя сестра в моей жизни. Я люблю ее. Я просто не уверена, что мы больше на одной волне.

Когда мы впервые потерпели здесь крушение, я не слишком паниковала, потому что у меня была Лейла. Я должна была быть сильной ради нее. Теперь Лейла во мне не нуждается, и всепоглощающее чувство потери начинает путаться у меня в голове. Теперь, когда она вернулась, я чувствую, что также теряю Хассена. Я смотрю на него, испытывая боль. Возможно, это мой последний шанс на какое-то время побыть с ним наедине.

Я не могу терять ни минуты.

Я бросаюсь вперед, хватаясь за его жилет.

— Давай займемся сексом.

— Что? — Он недоверчиво смотрит на меня.

— Прямо сейчас. Я хочу тебя. — Я отталкиваю его назад, оседлав его бедра. Я провожу рукой по его груди, отчаяние смешивается с похотью. Я совсем забываю о том, что мне холодно, о том, что я несчастна, о моей сестре. Все, чего я хочу, — это этот момент с ним. Я хочу, чтобы он был внутри меня, толкаясь глубоко и заставляя меня думать только о нем и удовольствии.