Укрощение ветра

– Хватились их только через сутки. Родители думали, что старшая дочь у Светы. Назар был в командировке, подтвердить их отсутствие было некому. Как только подключились следственные органы, сразу установили, что их до дома решил подвести один из гостей. Им оказался парень из интеллигентной семьи, аспирант в каком-то институте. Близкий друг именинника. Его нашли, допросили, но он поклялся, что высадил их у дома. Не буду вас загружать деталями. Вам, наверное, это ни к чему.

Валентина Семеновна взглянула на Эрику, но та уже не скрывала своего интереса.

– Их нашли через две недели. Оказывается, следователи аспиранта не списывали со счетов и установили за ним слежку. Днем он вел себя как образцовый гражданин, а ночью куда-то уезжал и возвращался в квартиру только под утро. Установили, что он бывает на даче своего сослуживца, который уехал за границу по контракту. Нашли сестер в звуконепроницаемом подвале, который он заранее оборудовал. Он их не просто насиловал, а оказался извращенцем. Заставлял делать такое, о чем сестры даже отказывались говорить. К несчастью, оставить в тайне произошедшее сестры не смогли. При обыске обнаружили целую коллекцию видео, и обе помешались на мысли, что кто-то из следственной группы смотрел на тот ужас, что им пришлось пережить. Кто-то из следователей или экспертов оказался нечист на руку и продал несколько записей журналистам. Записи попали в Интернет. Алла, старшая сестра, не смогла с этим справиться и повесилась в своей комнате…

– Боже мой… – Эрика прикрыла рот ладонью.

– …а Света замкнулась. Ни с кем не разговаривала. Не выходила из спальни, которую превратила в черное непроницаемое убежище. Назара она к себе не подпускала, и он спал в гостиной на диване. Сын очень тяжело переживал эту трагедию. Винил себя. Со мной он эту тему отказывался обсуждать. Я добывала информацию по крупицам у следователей и родителей Светы. Видимо, уже тогда у него начал зреть план по отмщению. Ох, если бы я знала… Но, увы… К сожалению, мы не можем залезть в голову даже к самым близким людям, а может и к счастью.

– Что он сделал?

Хотя Эрика знала Бена всего сутки, живо представила его возможную реакцию, и от догадки ей стало не по себе.

– Думаю, что своими планами он поделился со Светой, и на какой-то период она воспрянула духом, стала выходить из комнаты и даже пару раз разрешила мне прийти в гости. Сын метался, разрываясь между задуманным и желанием быть с женой, защитить ее, помочь оправиться от пережитой трагедии. Через два года она призналась, что провела с ним одну ночь перед тем, как все началось. Умаслила, так сказать…

Лицо Валентины Семеновны перекосилось от неприязни, на глаза снова накатились слезы.

– Назар ввязался в драку в баре. Двое мужчин сильно пострадали. Таким образом он рассчитывал получить срок, но ему дали всего год. Далее начинается череда необъяснимых событий: мой сын попадает не в тюрьму общего режима, куда его определил суд, а в зону строгого режима. Когда я узнала, подняла шум, но Назар прислал письмо, где написал, что запрещает мне вмешиваться. Вот тогда-то я поняла, что драка была предлогом добраться до насильника.

– С ума сойти… – Эрика съежилась.

– Через тех самых следователей, что вели дело Светы, я узнала, где отбывает срок аспирант, и все в голове сложилось. Побросала вещи в чемодан, взяла билеты на поезд и поехала, но опоздала. Буквально на день. Назар расправился с насильником, как мне сказали, с особой жестокостью. Позже сын признался в письме, что знал, как я поступлю, что попытаюсь его переубедить, буду излишне волноваться. Хм…

Валентина Семеновна поднялась, открыла шкафчик и достала пластиковый контейнер с лекарствами. Выпила горсть таблеток и запила водой.

– Суточная доза… Сердце… – пояснила она свои действия.

– Что было потом? – Эрике не терпелось узнать конец истории.

– Потом повторный суд. Мне пришлось уволиться из школы. Никто бы не позволил мне преподавать с клеймом «матери убийцы». Конечно, на суде учли все смягчающие обстоятельства. Назару дали восемь лет. Как только родилась Агата, Света от меня полностью отгородилась, она сразу сказала, что это не моя внучка и запретила говорить об этом сыну. Потом она призналась, что соврала, но так неубедительно, что я не стала писать Назару о нашем разговоре. Какое-то время Света держалась на антидепрессантах и снотворном, а потом поползли слухи, что она начала принимать наркотики. Из восьми лет Назар отсидел половину срока, и за примерное поведение его перевели на вольное поселение. Вот тогда-то Света и отправила ему письмо. У нее были долги, она решила продать квартиру и ребенка.