Укрощение Зверя (СИ)

– Там будет темно…Но не волнуйся, не волнуйся ты её увидишь… при свете масленых ламп. Будь готов после полуночи, как только пройдет вторая стража. Сейчас лучше всего тебе поспать. И вот ещё. Спросишь Майю, где бывает Мираншах в течение дня, чем он увлекается. Ну, там баня, чай на веранде дворца… Как часто заглядывает в гарем. Может быть, мы там его прижмем.

– Мы пойдем в гарем?

– Нет! Там опасно, но оказывается тот домик, где я встречался с красавицей Айшой, цел. Мы пойдем туда, и Майя придет туда же. Это стоило российской казне… Ну не важно, лишь бы толк был. Оружие возьми с собой. Я буду дежурить на крыше дома – следить за улицей.

– Понял. Я готов.

– Жди.

Говорят, что нет хуже муки, чем ждать и догонять. Последнее время Михаилу приходилось догонять, а теперь наступило время ожидания. И он понял – догонять лучше. Сначала атаман ходил по большому саду, не замечая старого Сухроба, мелькающего между деревьями и кустами. Потом он вытащил их вьюка вой верный аркан и долго тренировался, набрасывая его на деревянный столб, врытый в землю для какой-то неизвестной надобности. Пробегавший мимо Сухроб оглянуться не успел, как был схвачен арканом за ногу, опрокинут и связан.

Он валялся на земле, извергая из себя ругательства на всех персидских диалектах. Михаил, давясь от смеха, помог ему подняться на ноги, отряхнул от налипших сухих листьев и веток. Старый слуга ушел в глубину дома и больше не показывался. Время тянулось неимоверно долго. Оказалось, что персидский день тянется вдвое, нет, втрое длиннее российского!

Атаман не знал, чем ещё заняться и решил последовать совету Якова – поспать немного. Он лег на застеленную шелковой простыней тахту и стал смотреть в потолок. Услужливая память подбрасывала ему одну картину за другой. Вот маленькая, но уже очень красивая, Майя бежит по глиняному майдану родного Каракалама, а он подросток первый раз, взявший в руки настоящую саблю, делает вид, что она, Майя, его не интересует. Но шаловливая девчонка бросает в него куски красной глины и добивается своего. Муса догоняет её и дает несильный подзатыльник. Девочка падает, плачет и бежит жаловаться к отцу. Ибрахим тогда был сотником казарского сторожевого войска на службе у московских князей. Он вытирает слезы маленькой дочери и объясняет ей, что не женское это дело мешать воинам в учении. А Мусе и самому жалко маленькую Майю. Он отпросился, на минуту, у наставника Шмуля, нарвал свежих ромашек и подарил ей. Счастливая Майя бежит к подружкам хвастаться подарком. Вот тогда и решил Муса, что никому и никогда не даст её в обиду. А жизнь вон как повернулась.

Молодость и здоровый организм всегда берут свое – Михаил заснул, незаметно для себя. Яков разбудил его вечером. Солнце уже зашло, и пора было собираться. Атаман оделся, перепоясал себя длинным персидским поясом, в который закатал длинный и гибкий дамасский клинок. Кинжал убрал в специальные ножны в рукаве бешмета. Кольчуга была уже одета на голое тело.

Обычно так не делалось, кольчуга одевалась на войлочный жилет, но случай был особый, и пришлось пренебречь правилами. Одевшись, Михаил попрыгал, проверил, чтобы оружие не выдало его звоном. После прохода второй стражи Яков и Муса, взяв факелы, пошли по теплым улицам Тебриза. Никого, не встретив на своем пути, они добрались до своей цели.

Яков тихонько постучал в дверь три раза, делая одинаковые промежутки между каждым ударом. Потом, через некоторое время ещё два раза. Дверь открылась без скрипа, видимо петли смазали заранее. Они прошли в темноту, но кто-то взял Михаила за руку и повел в темнеющий проем двери дома. Через несколько шагов он увидел комнату, освещенную тремя масляными лампами, и остановился. Провожатый, легонько толкнул его в спину: «Входи!»

Михаил вошел и огляделся. Комната была обставлена так, как обставлялись все персидские спальни: большая тахта с шелковым пологом, маленький столик и стоящая на нем ваза с фруктами. На полу и на стенах большие ковры, заглушающие шаги и другие звуки. Атаман развязал пояс, вынул саблю и положил её у правой руки. Сам сел справа от двери. Если в неё войдет враг, ему будет труднее замахнуться саблей слева направо. «Ждать!» – сказал себе Михаил.

Он был готов к любой неожиданности, но только не к тому, что Майя вбежит в комнату и сразу кинется ему на шею! Но произошло именно так. Не прошло и пяти минут ожидания, и Михаил уже держал в объятиях свою любимую! Вдыхал, только ей свойственный запах миндаля, свежего яблока и поыни. У него перехватило дыхание, говорить он не мог. Да и что можно было сказать, если вот она, Майя! Это её блестящие волосы, нежная кожа щек, большие глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами!