Укрощенный тигр

– Алексей Иванович! – Он слишком далеко отошел от остальных и сейчас еле услышал сквозь завывание ветра крики Бабенко. Тот растерянно топтался у огромного поваленного ствола, вытянув вперед руку. От белого круженья видимость стала почти нулевой, в двух шагах исчезали все силуэты.

– Гриша, он пропал. Вскрикнул и теперь я его не вижу. Не могу найти. Гриша!

Ветер заглушил слабый голос сержанта, унес все слова в сторону реки. От потока колючих снежинок, бьющих со всех сторон, у них даже не получалось оглядеться вокруг. Соколов бережно передал Федю в руки Бабенко и приказал:

– От дерева ни шагу, я его поищу. Гриша! Гриша!

Ему показалось, что в ответ откуда-то снизу откликается тихий стон или писк. Соколов опустился на колени и пополз вперед на ощупь, проверяя ладонями землю, не лежит ли обессиленный мальчишка в сугробе. Шаг, еще один. И вдруг свежий слой снега под ним наклонился и поехал вниз, так что лейтенант не удержался на ногах и рухнул в темноту ямы, головой вниз. От удара о что-то крепкое в голове раздался гул, а лоб пронзила огненная боль. Соколов взмахнул руками во всю ширь, пытаясь замедлить дальнейшее падение, и вдруг замер. От знакомого запаха дизеля, ощущения бронированного металла под рукой и родных голосов.

– Логунов! Омаев! – выкрикнул он что есть сил, уже понимая, что он скатился вслед за Григорием в яму. От веса снега проломился настил из маскировочных веток, и они друг за другом съехали по аппарели в окоп, который отрыли для «тридцатьчетверки» остальные члены экипажа.

– Алексей Иванович, товарищ командир. – Крепкая рука потянула его дальше по борту в сторону тепла, где под брезентом тлели в ведре угли, обогревая временное пристанище.

– Нет, нет, наверху там Бабенко, с мальчиком. В 30 метрах, по левому флангу, у большой березы. Там метель, он не услышит, его надо забрать. Веревку давайте, я дойду с ней и дерну, когда обратно.

– Сейчас, – под сапогами Омаева загремел бронированный борт.

Из темноты раздался детский голос:

– Помогите, не вижу ничего, я ногу зашиб.

– Гриша, ползи на мой голос, ползи, слышишь? – Алексей позвал мальчика. – Не бойся, ты на танк упал. Мы в окопе, все уже позади. Сейчас согреешься, здесь ребята костер соорудили. Чувствуешь, дымом пахнет?

– А Федя, дядя Семен, как мы их найдем? – Гриша, цепляясь за выступы башни, мгновенно оказался рядом.

– Не переживай, я приведу их сейчас. Веревкой обвяжусь, и до дерева. Ты давай иди в землянку, не бойся.

Снова топот в темноте, и в руках у Алексея оказалась веревка. Он покрепче примотал ее к ремню, прошагал по борту, перепрыгнул на покатую насыпь из земли и на четвереньках поднялся наверх. Шел, вытянув руки, пока не почувствовал под ладонью жесткую ткань комбинезона. Бабенко ждал его, подставив дереву спину, стараясь защитить от ветра Федора, что висел на руках без сознания. Соколов перехватил мальчика, выкрикнул прямо в ухо механику, чтобы тот держался за ремень и шел следом. Снова проход сквозь густое снежное облако, спуск вниз и спасительный борт Т-34.

Возле тлеющих углей они поначалу от холода даже не могли говорить, жались к слабому теплу, дрожа всем телом. Хозяйственный Василий Иванович растирал Гришке ноги и руки, обмотав того в свою ватную куртку по уши. Алексей непослушными руками тоже принялся стаскивать мокрую форму до самого белья. Нырнул в теплую шинель и с ликованием ощутил, как по всему телу разбегается тепло, наполняя его жизнью. Наводчик начал растягивать по корме его мокрую одежду на просушку, рассказывая, как оказались они в лесном окопе:

– Мы от немцев оторвались быстро, я рычаг вниз не опускал, рванул к реке, а когда оглянулся, вас нет. Брод перешли, а тут со стороны моста поперли на нас мотоциклисты, противотанковое ружье притащили. Хорошо, темно было, никак они не могли по цели попасть. Мы от них вдоль реки начали уходить, Руслан из пулемета отстреливался, но они как привязанные. Не хотел я далеко уходить, надеялся, что сейчас вы на немецком танке догоните нас. Он потяжелее, помедленнее. В лес свернули, фашисты мотоциклы свои побросали и за нами. Ну мы подальше, подальше, Руслан через эвакуационный люк вылез с автоматом и ползком в обход ушел. Пока они палили мне в корму, он их с тыла обошел и в две очереди уложил всех. Как возле реки пальба такая началась, я сразу понял, что это вы от немцев уходите. Хотели на помощь назад, а лампочка загорелась, топливо на исходе. Шланг, может, порвали, когда от немцев уходили, топливо на нуле. Танк бросать устав не разрешает, я Руслана на разведку отправил, а сам начал его окапывать. Починим и заправим «тридцатьчетверку» и назад домой рванем.

Руслан перехватил рассказ:

– А я к берегу бегом, там уже бронетранспортеры прут, я обратно, слышу – стреляют. Вдоль дороги следы нашел от танка, видел, как немцы раненых собирают. Хотел по следам идти, они цепь пустили, чтобы лес прочесывать. Пришлось отсиживаться. Когда немцы ушли уже, такая метель поднялась, колею всю закрыло. Не смог я вас найти, кричал, звал.