Укрощенный тигр

С фонариком они проверили бронированные внутренности: так и есть, постовой не соврал. В каждой машине все пространство загромождено тарой с опасным грузом, подожги запал, и все взлетит на воздух за несколько минут. Первая мысль у Алексея и была такой – взорвать танки вместе с гаражом и немецкой техникой. Но следом словно холодной водой отрезвили вопросы. А что будет с деревней, взрыв ведь заденет и жилые избы. Да и для армии вермахта урон небольшой, техника рядом с ремонтным цехом неисправная, людей, кроме постового, в здании нет. А вот на поиск поджигателей немцы бросятся, могут мирных жителей казнить в отместку или пустить по следам танкистов собак. С тяжелыми канистрами по рыхлому снегу будет нелегко уходить от дозора. Нет, слишком рискованное решение. Соколов вернулся к пленному:

– Сколько человек будет управлять танками?

– Трое, трое, господин офицер, им даже в казарме отвели специальный уголок, повесили занавески и кормят на убой офицерским пайком. За то, что они отдадут свои жизни фюреру.

– Во сколько завтра вы выступаете в марш?

– Этого я не знаю, господин офицер, я человек маленький, обычный рядовой, стрелок.

– Координаты, куда выдвинется соединение? Сколько личного состава? Какая техника в сопровождении?

– Отдельный батальон стрелков готовится к дислокации, с ними огромная пушка. Это все, о чем болтают в казарме. Я рассказал все, что знаю. Умоляю, вы обещали оставить мне жизнь.

– Что он говорит? – не утерпел Руслан. Ему так и хотелось с размаху всадить во фрица кинжал, отомстить за каждого русского воина, за каждого мирного жителя, которых безжалостно уничтожила армия Гитлера во время войны. А особенно за его невесту, Людмилу, санинструктора, что погибла во время авианалета. Душевная боль не уменьшилась со временем, и каждый раз при виде врагов Омаева разрывала изнутри горячая ненависть – пускай каждый из них заплатит жизнью за то, что пришел в его страну с оружием.

Соколов нахмурился:

– Отставить, Омаев, я пообещал ему, что оставлю в живых за информацию о танках. Хотя проку от него мало. Он не знает, когда и куда направится батальон немецкой пехоты в сопровождении танков. С ними точно будет расчет ПВО с орудием. Надо обследовать машины изнутри, может быть, найдем карту с маршрутом.

– И что будем делать тогда? – Логунов вскрыл последнюю бочку, принюхался. – Тоже бензин, ни керосина, ни солярки. Две канистры только топлива нашлось, еще столько же надо. Может, с «тридцатьчетверок» сольем?

– Слить топливо, взрывчатку уничтожить… Немцы новую доставят, хоть и не быстро, но привезут грузовиками, – вслух размышлял командир, пока поднимался на борт первого танка.

Возле места механика он нашел то, зачем полез в отделение управления, – вместо радиостанции, вырванной с корнем, лежала карта, где был нарисован будущий маршрут. Карта отличалась от той, что лежала в его офицерской сумке, новой отметкой. На карте, приготовленной для немецкого механика-водителя, широкая дорога для сельскохозяйственной техники, что вела от деревни до близлежащих сел, ответвлялась широкой просекой через лес. Таким образом соединение германской армии не только срезало пару десятков километров при марш-броске, но и выходило прямиком к рокадной дороге на территории фронта Красной армии.

В голове у Соколова сложился наконец весь замысел штаба вермахта. Срезать по лесу большое расстояние, провести незаметно туда батальон и под прикрытием русских танков начать атаку. При виде Т-34 командиры не отдадут приказ занимать позиции к обороне, скорее решат, что экипажи сбились с пути. А внутри бронированных машин тротил и взрывник-смертник, который одним движением уничтожит тысячи солдат и офицеров РККА. После неожиданного удара немецким стрелкам останется лишь добить раненых и увести по секретной дороге пленных.

Соколов спустился с картой вниз к своим:

– Смотрите, немцы приготовили себе проход через лес к нашей рокадной дороге, квадрату, откуда части армии выдвинутся в наступление к линии фронта.

Логунов всмотрелся в топографические знаки, надписи на немецком языке:

– Это, кажется, неподалеку, где расквартирован наш танковый батальон?

– Именно, и не только он. Наверняка сейчас к селу стянули и остальные части перед наступлением в сторону Гомеля. Во время передислокации и рассчитывают немцы нанести удар с правого фланга.

– Есть радиостанции в танках? – заволновался Омаев. – Срочно надо передать информацию в штаб! Когда фрицы задумали атаку? А если сегодня утром?

Алексей покачал головой:

– Радиоточки уничтожены, утром уже начинается операция. Не успеем. Если передавать информацию через нашу радиостанцию, есть вероятность перехвата. Мы на немецкой территории. И не забывайте, дорога с грузом займет не меньше шести часов.

В стену раздался условный стук, Бабенко, обеспокоенный долгим отсутствием товарищей, решил напомнить о себе.

– Так что решаем, ребята? Не бросать же все это добро здесь, в гараже. Давай-ка, Руслан, смени Сему, он там до костей продрог уже. А мы еще подумаем, как немцам рога обломать.