Укроти меня, или Грани раскола

Я рассмеялась, глядя на улыбающегося Калипсо. Сейчас на него из распахнутых настежь окон в коридоре падали солнечные лучики, красиво подсвечивая серые глаза. Я любовалась им украдкой и думала о том, что мой мозг насквозь отравлен Калипсо, и рядом с ним я даже думать о других парнях не хочу. Влюбленная дурочка? Ну и ладно. Зато здесь и сейчас я счастлива, а потом… А до «потом» мне еще нужно как-то умудриться дожить для начала.

* * *

[в доме Эрика Кларксона на окраине Форланда]

В гостиной дома Эрика Кларксона этим поздним вечером царила идиллия. Сам Эрик сидел за белоснежным пианино, его длинные тонкие пальцы порхали над клавишами из слоновой кости. На Эрике были белые брюки и белая рубашка с рукавами в три четверти, верхняя перламутровая пуговица была расстегнута. Эрик играл на пианино красивую мелодию, неспешную такую, меланхоличную. Играл с закрытыми глазами и легкой полуулыбкой на устах.

[*примечание автора: для большего погружения в атмосферу рекомендую вам послушать музыкальную композицю Infinite Stream «Melancholic Waltz»; в моем воображении именно такую мелодию мог бы играть Эрик в этом эпизоде]

В гостиной царил полумрак, комнату освещала лишь пара светильников: один торшер с белым тканевым абажуром стоял около пианино, и еще одна небольшая настольная лампа с магическим светящимся шаром стояла на чайном столике посреди гостиной, за спиной Эрика. Бело-голубое свечение шара искрило звездочками, которые попадали на лица двух мужчин, которые сидели в креслах за чайным столиком с перекошенными физиономиями.

Один мужчина — это был Ильфорте Брандт — шумно отпивал из своей бездонной кружки горячий какао, в котором плавали шоколадные зефирки. Правда, судя по стойкому терпкому запаху, в кружке было не одно какао. Заэль, сидящий напротив друга, с кружкой заморачиваться не стал и отпивал огненный эль прямо из горла.

Мужчины напряженно молчали и выглядели немного обессиленными, потому что несколько минут назад они разговаривали на очень повышенных тонах. Весьма эмоционально разговаривали, судя по полу вокруг, усыпанному осколками парочки бокалов и кружек. Собственно, это было главной причиной, почему Заэль пил прямо из бутылки: свой бокал он в порыве психоза уже швырнул, а идти за новым ему было лень. Наколдовывать себе другой он не рисковал, потому что в таком мрачном настроении опасался наколдовать какого-нибудь монстра, за которым потом придется гоняться по всему Форланду.

— Ну что? — подал голос Эрик, не отрываясь от игры на пианино. — Угомонились уже? Или хотите еще на меня поорать?

— Да толку на тебя орать, — возмущенно фыркнул Ильфорте, откинувшись на спинку кресла. — Ты же внешне с эмоциональным диапозоном, как у сосульки. Сидишь там, играешь нам успокаивающую музычку, смеешься, небось, над нами…

— Нет, я не согласен, — покачал головой Заэль. — Толк есть, и существенный: я проорался, и мне стало значительно легче.

Ильфорте тяжело вздохнул, отставил в сторону кружку с «огненным какао» и устало потер лоб.

— В голове не укладывается… И как мы раньше не додумались…

— Да-а-а уж. Мало того, что они являются потенциальной боевой парой, так они еще и встречаются, хм… явно очень активно.

— Ну так боевая пара по опыту Армариллиса еще никогда не была просто какими-то коллегами и друзьями, — сказал Ильфорте. — Обычно в боевую связку встают либо близкие родственники типа брата с сестрой — как Эрик с Агнессой — либо влюбленные пары. А на брата с сестрой Калипсо с Лорелей, знаешь, как-то мало похожи.

— Но как он меня изящно отбрил, а, — покачал головой Заэль, с грустью посмотрев на пустую бутылку в своих руках. — «Мне кажется, что вам очень не хватает совета отвалить от своей дочери», — передразнил он слова Калипсо донельзя ехидным тоном. — «Думаю, что о темной магии знаю уже побольше ва-а-ашего». Нет, мне, конечно, понравилось, что он не стоял в сторонке молчаливым истуканом, смирно дожидаясь, когда я закончу делать выговор Лоре, но… Впервые сталкиваюсь с такой абсолютной безмятежностью среди молодежи! Он же, черт побери, по-настоящему был расслаблен, а не на словах! Я ведь эмоции с любого человека легко считываю и точно могу сказать, что Калипсо не трясся внутри от страха, в ожидании, что я ему сейчас «атата» сделаю. Не-е-ет, он смотрел на меня снисходительно и говорил с вызовом в голосе. Стоял передо мной эдакой уверенной в себе скалой… Иль, мать твою, ты кого на свет родил?

— Рожал не я, все претензии к Сиринити, — отмахнулся Ильфорте.

— Отмазался типа, да?

Заэль хохотнул и поставил пустую бутылку на пол.

— Да уж… Сыночек у тебя получился что надо. Единственный ребенок, но с такой концентрацией всего сразу, что это вызывает восхищение. Дикое, но все же — восхищение. О втором не думал еще, м-м-м?

Ильфорте подавился какао и очень долго откашливался под нервный смех Заэля и одобрительный смешок Эрика, продолжающего играть на пианино.

— Какой там «второй», ты бредишь? С этим бы разобраться… Ты прекрасно знаешь причину, по которой я долго не решался вообще на своего ребенка.

— Знаю, — тяжело вздохнул Заэль, и улыбка его резко скисла.