Укроти своих демонов (СИ)

— Случайно узнала. Ты не толстый, у тебя фигура красивая. Ноги стройные. Окей, если недостаточно внешних параметров, а их сто процентов недостаточно, то… — Лив перевела дыхание, — Ты очень добрый. Я таких не встречала давно в нашем жестоком веке. Ты муху прихлопнешь и плачешь. Я серьёзно. Ты такой милый, невинный, порядочный. Ты чистый, как маленький ребёнок, хотя тебе двадцать. Почти. Ты отзывчивый. Ты всегда придёшь на помощь, если есть такая возможность. Ты искренний, честный, никогда не станешь подлизывать кому-то жопу, чтобы что-то получить в этой жизни. Ты никогда не врёшь. Тебе можно доверять. Ты ответственный. Если дал слово, исполнишь, чего бы тебе это не стоило. Ты правильный. Это хорошо, наоборот, особенно сейчас, когда все курят там, пьют, ругаются матом, чтобы показаться крутыми. Для кого? Неясно. Оставайся пожалуйста таким же.

Ботан сидел и слушал. Его сердце замерло. Для него эти слова были важны. Ботан был как будто растением, которое давно не поливали, и он будто расцвёл заново. Как говорится, доброе слово и кошке приятно.

— Спасибо… Ты же это сказала не потому что тебе жалко меня?

— Пх, нет, конечно. Если бы я так не считала — я бы ничего не сказала. Забыла! — Лив хлопнула себя по лбу, — Ты ещё улыбаешься красиво.

Ботан улыбнулся сначала уголком губ, потом уже широко.

— И если этого кто-то не понимает — их проблемы. Она упустила такого парня… Мне очень жаль, что я раньше забивала на тебя. И в том, что случилось с тобой — была и моя вина тоже.

— Твоей вины тут нет, — ответил Ботан, — Вы с Брайном не обязаны плясать вокруг меня, как возле новогодней ёлки. Вы тоже люди.

— Я хотела спросить. Что это за странный твит на латыни ты написал? — Лив достала телефон и открыла профиль Ботана.

— Я такое писал? Не помню, — Ботан нахмурился, пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах он это писал, но в памяти не было ничего подобного.

— А как это переводится?

Ботан взял телефон в руки и быстро перевёл:

— «Славьте народ, славьте —

Великий во все времена.

И славьте мою душу —

Великую во все времена»

— Нихера себе. Ты реально не помнишь, как это писал?

— Вспомнил! — начал притворяться Ботан, чтобы не вызвать подозрений, — Я просто решил вспомнить те времена, когда я учил латынь…

Оливия удивлённо посмотрела на Ботана. Тот «услышал» её немой вопрос и начал рассказывать историю из своей жизни:

— Когда мне было четырнадцать, я мечтал стать врачом. Я просто смотрел фильм документальный, где подробно рассказывали об этой профессии. Я мечтал спасать жизни людей, помогать другим. Это желание крепко засело у меня в голове. Я начал учить латинские слова, анатомию, стал более внимательно слушать учителей биологии, химии, ведь знал, что мне это пригодится в будущем. Но всё разрушилось, когда я написал заявление на общий государственный экзамен.

Там я отметил биологию и химию. А мои родители хотели, чтобы я был экономистом, ведь это самая перспективная, по их мнению, профессия.

И однажды на родительском собрании моя классная руководительница им сказала что-то вроде «у вашего сына такая хорошая мечта, хочет стать врачом, удачи ему в будущем». У моих родителей был шок, естественно, они пришли с того собрания и долго на меня кричали, — Ботан поджал губы, — Они заставили меня отказаться от моих планов, потому что доктора по их мнению получают мало.

— Но ты понимаешь, что это большая ответственность? Это человеческая жизнь… От твоих действий зависит, спасёшь ли ты её или наоборот, — Оливка была тронута этим рассказом. Она и так ненавидела его родителей за то, что они делали со своим ребенком, но сейчас это чувство лишь усилилось.

— Понимаю. Я же не глупый. А ещё благодаря своей цели я перестал бояться крови. Если раньше при кровотечении из носа у меня начиналась паника, то сейчас я спокойно останавливаю кровь.

Я даже могу оказать первую медицинскую помощь. Но кому это нужно, — Ботан махнул рукой, — Всё равно буду экономистом. Хотя, не такая уж и плохая должность. Я же люблю математику.

— А что тебе помешало в одиннадцатом классе сдавать ЕГЭ по химии и биологии? Ты же уже жил у нас?

— Они следили за мной, и прекрасно знали, что я сдаю. Узнали бы они, что я поступил на врача, мне бы не поздоровилось, — Ботан выразительно провёл пальцем по шее, как ножом.

— Для любопытства можно кое-что спрошу?

— Валяй.

— А каким именно врачом ты бы был? Они ж разные типа бывают.

— Хирургом, — мгновенно ответил Ботан, — Ладно, развёл тут сырость. Если судьба привела меня на путь экономиста, значит, так нужно. Всё! — одёрнул себя Ботан, — Надоело.

— Ты можешь разводить при мне сырость сколько угодно. Не слушай эту тупую ютуберскую жопу.

— Я плакать хочу, — произнёс Ботан, — П-просто мне правда больно, я не понимаю, за что мне это, я просто хотел любви, но… — Его голос дрогнул и сорвался на рыдания, — Можно я останусь один?

— Конечно, если тебе будет легче, — Лив погладила его по волосам и вышла тихонько из комнаты.