Укроти своих демонов (СИ)

— Нет! Я даже не могу подумать о себе в таком контексте! — Ботан отвернулся, — Как вообще этим можно заниматься? — тише сказал он, — не понимаю.

«Да, но ты где-то полчаса думал о себе в таком контексте после того, как Оливия посидела на тебе», — сказал внутренний голос Ботана.

— Тебе точно захочется однажды это сделать с кем-то. Если ты здоровый человек, конечно.

— Нет, не захочется! — твердил Ботан. Лив насмешила его упрямость.

— Ок, не захочется.

Пару минут они сидели молча. Тишину, звенящую в ушах прервал Ботан:

— Погладь меня по голове, пожалуйста…

Оливия еле сдержала смех. Такой переход от взрослых тем к более «софтовым» — это так в стиле Ботана.

— По-погладить? В смысле?

— Я слышал, что всех в детстве родители гладили по голове. Я тоже так хочу.

«Я несу чепуху» — подумал Ботан.

«Надо вызывать скорую» — подумала Оливия.

— Ээ.. Так? — она начала аккуратно проводить рукой по волосам Ботаника.

— Да, — Ботан зажмурился и даже начал мурлыкать от удовольствия. Он как будто вернулся в детство, стал маленьким мальчиком, которого любят родители не за оценки, а за то, что он есть.

«Ну котяра, блин. Надо ему Вискас купить», — подумала Лив.

— Тип так, да? — Она продолжала его гладить. Ботан кивнул и мурлыкнул.

Где-то через час она вздохнула и произнесла:

— Рука устала, сорян.

— И ещё одна маленькая просьба. Можешь молока налить?

— Д-да, а тебе сколько? Ну тип в большую кружку или чё?

— В стакан.

— Ладно… — Оливия вышла из комнаты, подумав:

«Точно бредит».

Она выполнила его просьбу. Далее состоялся банальный разговор о всяких мелочах, потом Ботан заснул крепким сном: видимо, повлияли таблетки. Девушка тихонько, крадучись, чтобы не разбудить умника, вышла из его комнаты.

— О, Воробьев скоро вернётся.

— А чё с ним?

— Написал, что болеет, придет только к пересдаче. Странно, что он попал на пересдачу. И странно, что он не припёрся с температурой, чтобы «получать новые знания».

Этот разговор состоялся между двумя закадычными подругами, которые учились на одном курсе с Ботаном. Давайте познакомимся с ними поближе.

Первую звали Ева Александрова. Она и писала Ботану про реферат. Ее отец был крутым музыкальным продюсером, зарабатывал цифры с кучей нулей в конце за короткий срок. Мама Евы разбилась в автокатастрофе, когда девочке было два годика.

Отец с детства объяснял Еве, что она избранная и должна презирать людей «низкого сорта», как он выражался. Людьми низкого сорта считались те, кто жил от зарплаты до зарплаты, не мог позволить себе роскошные вещи, в-общем, те, кто не был богатым. Ева все это слушала, и с годами все больше верила, что она самая лучшая, прекрасная, а остальные — просто никто. Во всех, кто не входил в круг «избранных» она видела жалких рабов, которые обязаны были ей служить. За это Ева ещё в школе получила репутацию «королевишны». С ней никто не общался, но разве это её беспокоило? Вряд ли. Лишь в институте Ева обрела вроде как подругу — Снежану, которая скорее служила «некрасивой подружкой».

Ева получала знания только потому что «красавица, которая умная, непременно пользуется успехом у парней». Парней у нее было много, она меняла их, как перчатки. Ева частенько заводила отношения «на ночь».

Казалось бы, ничего такого выделяющегося в Александровой не было: обычная кукла Барби, с тонной макияжа на лице, но вся сильная половина курса была от нее безума. Возможно, у Евы была какая-то энергетика особенная…

Говорят, что Ева раньше была “дурнушкой”, поэтому сейчас постоянно гонится за красотой: проводит сутки в соляриях, практически живёт в салонах красоты, постоянно ездит на ноготочки, эпиляции, массажи… Из настоящего во внешности Евы не было ничего: она все нарисовала, накрасила..

Её подруга, Снежана, была обычной девушкой, практически не красилась, одевалась, как все. Ее все считали “серой мышкой”, избегали общения с ней, поэтому та была счастлива, когда Ева обратила на нее внимание и очень дорожила «дружбой» с ней.

— А на кой тебе этот Воробьев? — спрашивала Снежана у Евы, — Этот Ботан?..

— У меня на него огромные планы.

— Ну скажи, — Снежана манерно протянула последнюю букву, как ребенок.

— Скажу лишь одно, но самое главное. Я буду с ним встречаться.

Снежана подавилась бутербродом.

— Ты чё? Ева! Одумайся!

— А чё? Смотри, что я буду иметь от отношений с ним: во-первых, необычный опыт. Он такой стесняшка, правильный… Во-вторых, бабки. Я слышала, что он живёт у Брайна Мапса.

— Это кто?

— Снежана! Во ты серая! Не знать, кто это, — Ева открыла его канал. Снежана удовлетворенно кивнула, — Если я захочу, допустим, туфельки, то этому очкарику будет у кого попросить на них деньги. В-третьих, помощь в сессиях.

— Ээ.. Ты его любишь?

— Лол, нет. Он же страшный додик.

— Ев, я конечно все понимаю, но он же тоже человек. Тебе не кажется, что ты его используешь?

— Ой, иди нахер, если чё не нравится. Короче! Я буду с ним мутить. Я знаю, куда надо надавить, чтобы он оказался у моих ног.

Снежана ухмыльнулась:

— Может между?

— Может и между, — согласилась Ева.

— Слушай, а если он в тебя не влюбится? Такой же варик тоже надо учитывать.