Укротить Генерального

— А вы подумайте. Подумайте хорошенько, Владислава. Вы эже глава аналитического отдела финансов.

Босс оттолкнулся от стола, принялся ходить вдоль него.

Я пригляделась.

— Вы ранжировали сотрудниц не по фамилии, не по должности и даже не по размеру заработной платы…

— Подумайте. Еще одна попытка. Последняя! — рявкнул он.

До меня дошло…

— По возрасту, — шепнула я. — Вы… Вы всех по возрасту расставили! От большего к меньшему.

— Да. Это так. И вы, Владислава Алексеевна, старше всех.

Босс вырвал листок из моих ослабевших пальцев. Я рухнула в кресло.

— Хотите сказать…

— ДА! — крикнул он.

— Что я… старая?! — выдохнула я.

Боже. Меня бросило в пот. Стало нехорошо…

Мне в этом году тридцать шесть лет исполнится. Я знаю, что выгляжу хорошо.

Черт подери, чтобы после тридцати выглядеть так, как выгляжу я, приходится пахать до двадцатого пота в спортзале, следить за питанием, регулярно посещать косметолога… То есть работать над собой постоянно.

Все окупается.

Мне даже тридцать не дают, а этот…

Этот выскочка назвал меня старухой?!

— Всем остальным сотрудницам меньше тридцати пяти лет, — сухо подвел итог генеральный монстр. — Уверен, вам в компании девочек, которым, в основной массе до тридцати, будет скучно.

— То есть…

Боже…

Он обозвал меня старой и скучной?!

Ну, ему я покажу… скучную!

Глава 3

Глава 3

Я была возмущена до глубины души.

С чего босс решил, что мне будет скучно с девочками?!

Да если так посмотреть, то треть из нашего коллектива — просто скучный офисный планктон, совершенно без увлечений.

Прийти после работы пораньше и рухнуть на диван, успеть к началу показа любимого турецкого сериала — вот их потолок.

В то время как я — образованная, увлекающаяся спортом и искусством. Я и танцую, и волонтерю немного. Я — точно не скучная, меня называют душой компании!

Как он мог назвать скучной… и старой?!

Неужели Мерзликин всерьез считает, что я скучная старуха и испорчу всем отпуск, выйдя в купальнике на общий сбор у пляжа?!

Лучше бы он бы свою ассистентку раздел до конца, прежде чем трахать на столе…

У нее бледные ляжки и несмотря на то, что даже двадцати трех не исполнилось, уже целлюлит вываливается!

— Вам — больше тридцати пяти лет. Вот и причина. Теперь, пожалуйста, освободите мой кабинет. Вы обещали, — напомнил босс.

Я должна была реагировать адекватно, но у меня в голове стучали только эти два слова: старая и скучная.

Боже!

Не могу поверить, что без малого тридцатидвухлетний мужчина считает меня старухой…

Старая.

Скучная.

Одинокая…

Мужчины нет… Нет отношений. Нет детей.

Я реально — неудачница, что ли?!

На фоне всех остальных…

Мне стало вдруг холодно.

Одиноко. Ужасно…

Боль в груди стала каменной.

Даже дышать стало почти невозможно.

С тех пор, как не стало моего мужа, я всегда была одна.

Он погиб.

Вот уже почти десять лет…

Совсем скоро — годовщина. Юбилей, как любимого не стало.

Детей мы завести не успели.

Я совсем одна…

После гибели мужа я была погружена в карьеру, в проблемы семьи, родителей, помогала друзьям, вела активный образ жизни…

Делала все, чтобы не думать об одиночестве, а этот молодой и холодный ублюдок, нагулянный на стороне прежним хозяином фирмы, тыкает меня носом в возраст и одиночество.

Знал бы ты, козел похотливый, как это больно, лишиться смысла всей своей жизни и все равно продолжать жить дальше…

— Владислава Алексеевна, у меня очень мало времени. Прошу!

Еще и зудит, как комар.

Шлепнуть бы тебя. Тапком. По губам.

Чтобы неповадно было тыкать женщин носом в их возраст.

Это, в конце концов просто неприлично!

— Вы уходите? У меня важный звонок вот-вот случится, — не унимался Мерзликин.

Нет, дорогой генеральный монстр, ты не Мерзликин Гордей, ты…

Ты — Мерзавкин!

Вот ты кто… Мерзавкин Гнидон. Гнидон — от слов гнида и гондон.

Острый кадык на мощной шее босса дернулся вверх-вниз.

У меня разболелась голова. Заныла от шпилек.

— Дайте мне лист бумаги, пожалуйста. И ручку. Только целую, пожалуйста.

Я не узнала свой голос.

Слишком сухо он прошелестел.

— Зачем?

— Дайте. Не хотите? Сама возьму.

Я перегнулась через весь стол, выхватила у босса листок бумаги, что лежал перед ним.

Тот самый, на котором он распечатал имена всех сотрудниц и расставил по возрасту, шовинист проклятый.

С этой стороны лист, конечно, использованный.

Но с другой стороны — девственно чист.

Я вынула из волос гору шпилек, потрясла темными волосами.

Мерзликин наблюдал за мной удивленно.

— Вы… Вы… Вы что делаете?

Я быстро накатала заявление на увольнение по собственному желанию, нацарапала дату, размашисто поставила подпись.

Пожалуй, даже слишком размашисто, бумага порвалась!

— Вот!

Я толкнула в сторону босса лист с ручкой, встала.

— Это заявление на увольнение? — уточнил он, метнул в мою сторону разъяренный взгляд. — Давайте без сцен?

— А давайте! — согласилась я.

Боже, как я устала. Как я чертовски устала…

Я просто хочу быть собой.

Еще и ноги в туфлях ноют.

Я встала, забросила ремень от сумочки на плечо, наклонилась и сняла с ног узкие лодочки, пошла на выход.

— Владислава… Объяснитесь! Вы не можете вот так уйти!

— Могу! — махнула я рукой. — Чао-какао, шовинист.

— А вы… Вы… Стерва! — выкрикнул Мерзликин.