Укротить ловеласа

Убедить Платона смог, как ни странно, все тот же гонорар. Но уже та его часть, что полагалась Наде. Когда она разозлилась и ушла от Платона, хлопнув дверью, и заявила, что найдет себе клиента посговорчивее, он впервые за долгие годы приехал за ней в резиденцию Павленко. Там в тот день отмечали Машино поступление в институт. Собрались все: Дима с женой, которая из-за огромного живота по-пингвиньи переваливалась с ноги на ногу, Юля с мужем и всеми отпрысками, Рома с девушкой, которую он каким-то чудом подцепил на форуме гейм-дизайнеров, и, конечно, Машины школьные подружки. И это еще не считая старших Павленко и тети Нины, которая по такому случаю выбралась из Лобни и зачем-то подарила Маше две трехлитровые банки меда.

Ни перед одним концертом, ни в одном театральном буфете еще не бывало так людно. Платон, привыкший жить в собственной – спасибо любимой бабуле – однушке, потерял дар речи. Молчал, словно все вокруг разговаривали на английском.

– И вы все вместе живете?! – полушепотом выдохнул он, когда Надя протащила его сквозь тернии любопытных родственников в комнату и разгребла на диване чужие сумки, чтобы Платон мог присесть.

– Почти все, – Надя вздохнула, услышав очередной взрыв смеха из большой комнаты: у Юлиного старшего выпали передние молочные зубы, и стихи он теперь читал очень потешно.

– А почему ты квартиру-то себе не снимешь?

И вот тут рассмеялась уже сама Надя. Даже не так: она дьявольски расхохоталась прямо Платону в лицо.

– Почему?! – надсадно спросила она. – Ты правда не понимаешь?! Ты хоть знаешь, какая у меня зарплата?…

Выслушав тираду риторических вопросов, Платон печально сник, виновато вскинул брови и наконец произнес то, что изменило Надину жизнь:

– Ладно, бог с ним. Давай я сыграю на этой свадьбе.

И вот не прошло и трех недель, как Надя стояла на чужом пиру и вглядывалась в именитых гостей, прикидывая, кого из них обработать первым. Чувствовала себя погано, эдаким музыкальным сутенером, и побаивалась, что Платон не выдержит и, прикрываясь виолончелью, как щитом, сбежит.

Местная публика хоть и очень косила под дворянских отпрысков, к высокому искусству приспособилась пока не вполне. Кто-то под шумок, пользуясь полумраком, тихонько обсасывал косточку, кто-то изгибался, чтобы сделать селфи на фоне молодых. Единственным, кого Платон захватил целиком, была хозяйка банкета и по совместительству заказчица музыки. Правда, в ее случае интерес сводился не столько к таланту Платона, сколько к нему самому.

Солидная дама, забыв о возрасте и лишних килограммах, всем телом сместилась к краю стула, вытянулась вперед, норовя вот-вот кувыркнуться носом вперед. Она замерла, наблюдая за стройным красавчиком и его смычком, как кобра перед броском, и Надя всерьез переживала, что, едва отзвучит последняя нота, как любвеобильная матушка невесты таки настигнет Платона. На сцене ли, в гримерке ли – не суть. Главное было держать руку на пульсе и в случае чего броситься даме наперерез.

Увлеченная своими наблюдениями, Надя не сразу заметила фотографа, что неотвратимо пятился на нее. Очнулась, лишь когда тот ощутимо отдавил ей ногу.

– Простите! – Он оторвался от видоискателя и обернулся.

– Тише! – Надя приложила палец к губам и взглядом указала на танцующую пару.

– И все равно извините, – прошептал фотограф и, предоставив камере болтаться на шее, протянул Наде руку. – Вадим.

– Надя.

Она была не слишком довольна, что ее оторвали от слежки, но фотограф, судя по всему, жаждал общаться. Встал рядом, будто бы невзначай, принялся перелистывать снимки на небольшом экране.

– На танец хватит, – изрек Вадим вполголоса. – Вот этот отличный, да?

– Ага, – Надя не планировала изучать свадебный фотоальбом, но тот кадр, что Вадим бесцеремонно пихнул ей под нос, вышел и правда живым.

– Ты тоже здесь работаешь? – Фотограф решил не утруждать себя церемониями и с ходу перешел на «ты».

Надя опешила: все, с кем она сталкивалась в мире музыки, выкали до упора, а подобное обращение было для них сродни хамству. И тут человек, которого она впервые видит, вдруг вываливает ей свое неприкрытое дружелюбие.

– С чего вы взяли? – От возмущения она даже забыла про Платона.

– Да так, глаз наметанный, – Вадим заговорщически подмигнул. – Жена моего друга – в модельном бизнесе, я брендовые шмотки на раз узнаю.

Надя невольно опустила взгляд на свое платье. Вообще-то оно ей нравилось, до этого самого момента, по крайней мере. Да, купленное на распродаже, да, не самой известной марки, но все же черное и элегантное. И сшито добротно.

– Да ты не обижайся, я даже рад, что ты не из этих мажоров, – Вадим по-свойски ткнул ее локтем в бок, отчего содовая выплеснулась через край и попала на платье.

– Послушайте!.. – Надя развела руки, оценивая масштабы трагедии. – Я…

– Упс! – спохватился Вадим, молнией метнулся к ближайшему столику и схватил с него льняную салфетку, сложенную в форме лебедя.