Укротить ловеласа

Игорь обернулся: к нему со скоростью бомбардировщика приближался верзила с контрабасовым смычком.

– Calm down, Gustav! – мгновенно отреагировала Полина. – He’s my… Husband! [2] – и, бросив на Игоря многозначительный взгляд, шепнула по-русски: – Подыграй!

Давненько Игорь не чувствовал себя настолько выпавшим из реальности. Он всегда гордился своим умением сохранять холодный ум в любой трудной ситуации, а теперь вот вообще не понимал, что происходит.

– Хорошо… – протянул он растерянно. – С какого такта? В смысле… Какую пьесу?

– Да какую пьесу? – Полина раздраженно цокнула. – Пусть Густав думает, что ты мой муж. Увязался за мной, я из его номера еле сбежала.

– Может, не надо было тогда с ним спать?

– Вот зануда! – тихо бросила Кукса, и прильнула к Игорю. – Go, Gustav! He’s so-o-o jealous! [3]

И прежде, чем Игорь нашелся, что ответить, впилась в его губы с таким жадным поцелуем, будто он был солдатом, которого отправляют на фронт.

Заславцев на несколько секунд позабыл о том, как дышать. Перед глазами запрыгали шальные искры, по телу прокатился разряд тока. Когда Полина, наконец, отстранилась, Игорь даже пошатнулся. Ему казалось, что он контужен, а левое ухо прострелило пронзительным писком, захотелось заткнуть нос и продуть уши, как после резкой посадки самолета.

Густаву, видно, поцелуй показался убедительным, потому что он, стиснув с досадой зубы, побрел к своему пульту. Полина же, как ни в чем не бывало, взялась за скрипку и с умильной улыбкой кивнула дирижеру.

Игорь вынужден был признать: играла она неплохо. Ладно, лучше чем неплохо. За двадцать лет научилась обходиться без фальшивых нот, а вот запал никуда не делся. Заславцев завороженно следил, как она всем телом подается вперед на трудных моментах, как массируют гриф шустрые пальчики, и с трудом мог расслышать яростный шепот Платона, который пытался выяснить, какого черта только что произошло. Игорь не стал отвечать, в конце концов он и сам не знал. Но твердо вознамерился узнать вечером, после концерта.

На праздничном фуршете, впрочем, Полины Куксы не оказалось. Она испарилась, как голубь из шляпы фокусника, и Игорь долго лавировал между подвыпившими коллегами по цеху в поисках пышной каштановой гривы и мало-мальских объяснений. Зато куда бы Заславцев ни шел, он всюду чувствовал на себе тяжелый неотрывный взгляд верзилы Густава, который мрачно сжимал ножку бокала и, видимо, представлял на ее месте шею Игоря.

Решив не испытывать судьбу, Заславцев распрощался с Платоном и Таней и направился прямиком в номер, поскольку считал полноценный здоровый сон такой же необходимостью для музыканта, как и ежедневные репетиции. А режим он чтил свято. И вот как раз на выходе из зала Игорь увидел ее: Полина пряталась за мраморной колонной и явно собиралась слиться незамеченной.

– Стоять! – отбросив реверансы, крикнул Игорь. – Не хочешь мне ничего объяснить?

– Нашел все-таки… – разочарованно выдохнула она и выглянула из своего укрытия. – Ладно, пошли.

– Куда?

– Ну не здесь же нам говорить! Не хочу снова попасться Густаву на глаза. Он, конечно, симпатичный, и мускулы у него, что надо… Но такой тормоз! А я-то думала, что все эти анекдоты про контрабасистов врут.

И Полина, по-хозяйски подхватив Игоря под руку, поволокла его куда-то в ночной Амстердам.

– Ты не понимаешь, – болтала она по дороге. – Густав меня давно окучивает. Со вчерашнего дня. Я вот подумала, может, дать парню шанс… Но нет. Не мое. Кто бы знал, что парни бывают такими прилипчивыми. Я думала, мы с ним того разок, и разойдемся, как взрослые люди, но нет. Ищет меня везде, названивает… Хорошо хоть ты мужа моего сыграл, надеюсь, отстанет. Кстати, с меня выпивка. Не хочешь посмотреть квартал красных фонарей?

Игорь с трудом поспевал и за ее быстрой походкой, и за бешеным потоком сознания. Если уж начистоту, квартал красных фонарей он смотреть не хотел, но Полина тащила его куда-то, не переставая говорить, и он послушно семенил следом, не понимая, куда вдруг делась его хваленая сила воли.

Огни Амстердама, громкая ритмичная музыка, всполохи смеха, горечь алкоголя слились для Заславцева в какую-то пеструю мешанину, и он, устав внутренне сопротивляться, отпустил вожжи и отдался на милость кудрявой скрипачки. Кажется, ночная жизнь Голландии ушатала его до такой степени, что Игорь отключился.

Очнулся он не на обочине и даже не в темных недрах квартала красных фонарей, а вполне себе в чистом гостиничном номере. Возможно, в собственном. Игорь потянулся, потер пульсирующие виски, подумал, что неплохо бы заказать воды с аспирином, но вдруг услышал подозрительный шелест. Подскочил на подушке, повернул голову и увидел, как Полина с охапкой одежды и обуви пытается выскользнуть из комнаты.

– Э, нет, со мной этот фокус не пройдет, – твердо произнес Игорь, чувствуя, как уверенность в себе возвращается к нему вместе с памятью.