Укротить мажорку

— Ху*сь. Я просил так не называть.

Когда Настя все-таки соизволила уехать, выглянул.

Городская сумасшедшая пляшет на чужой тачке и топором машет.

Зря я все таки ввязалася. Может чтоит побаиваться эту ненормальную?

А теперь?

Только ревела, плечами дрожала. А теперь чуть ли не сияет как свежая гайка.

Из Машкиных шмоток выбирал, как это говорят, оверсайз. Чтоб лишний раз Кристина не нагибалась и не светила сиськами.

Но точеную фигуру в подростковых шмотках не так уж легко скрыть.

Особенно эти крепкие бедра.

Как вспомню их соприкосновение с моими, когда сумасшедшая пума запрыгнула на меня верхом…

Бл*ть.

Нечего даже думать.

Не то чтобы Кристина не мой уровень. Но с этой семейкой связываться западло. Пусть тихонько посидит, папочка заберет, я получу деньги и бывайте.

Пока топил баню, Кристина перебирала вещи из чемодана, что занес водитель Горбань.

Может подружка собирала, или прислуга? Куда она в таких нарядах тут ходить будет?

***

— Что это?

— Шлепки.

— Зачем? — вылупилась на меня как на дурачка.

— Чтоб занозы в барские пятки не вогнать. У нас тут не ламинат.

Прохожу внутрь. Жарко, хорошо. Будет еще жарче, но боюсь эта фифа не выдержет и грохнется. Тащи ее потом, откачивай. К черту. Пусть первая идет.

— А где кран? Как голову мыть? — проходит прям в халате и оглядывает добротную парилку.

Да, отец строил на совесть. Когда не пил.

— Раком, — командую я.

Изогнутая бровь, полуоткрытый рот. Сейчас хамить начнет и я не выдержу.

— Набираешь ковшом воду отсюда, — показываю на чан с кипятком, — потом отсюда разбавляешь. Встаешь раком и окунаешься башкой в таз.

Сука, мне уже самому жарко. Одежда мокрая, пот со лба чуть ли в глаза не заливается.

— Блин, душа вообще нет? Я не могу так мыться, — капризно оттопыривает губы и жалостливо смотрит на меня.

— Чего? — не понимаю, чего она вдруг лыбиться начала.

— Поможешь?

— Я все показал и разжевал. Пошел я, и так весь сырой.

— Макар, — останавливает на полпути. — Пожалуйста.

Спокойно, Макар. Дыши.

Мне на самом деле, стало интересно. Она реально такая беспомощная, или прикидывается и что-то замыслила?

— Я за простынью, — бросил через плечо.

А сам думаю, лишь бы не встал.

11

Кристина

— Поворачивайся спиной и ложись на живот — приказным тоном подталкивает меня к полке.

Нагло срывает простынь со спины и скатывает до ягодиц.

Грудь обжигает горячей поверхностью.

— А понежнее нельзя? — мне уже не нравится собственная идея. Нужо было другой план придумать.

Может он маньяк какой? А эта Настя сама жертва со Стокгольмским синдромом. Таскается теперь…

— Нежнее тебя в кровати ласкать будут, а тут баня. Выдохни…

Парень шлепнул горячим веником по спине.

От собственного ора в ушах звенело.

— Еб*нулся!? Я помыться хотела, а не курс деревенского садомазо пройти.

Парень снова меня ударил.

Веником в лицо.

Я малость оторопела.

К щеке прилип лист.

Ну это совсем дикость!

— Сука, — завопила я и бросилась к ковшу, болтыхающемся в бочке полной воды.

Холодной.

Зачерпнула и остерегающи замахнулась на парня.

Макар вздернул бровь.

— Серьезно думаешь меня напугать водичкой из ковша? — бросил веник в дымящийся таз.

— Я просто хотела помыться. Я провоняла вашим воздухом! И вообще, домой хочу. Надеть дорогое белье. Свои вещи, а не ребячьи обноски. Кремиком жопку намазать. Я только сутки здесь, а уже ноготь сломала, — жалостно покосилась на пальчикового уродца своей пятерни. — Этот Алекс еще. Г*ндон. Приперся вместе с Олей. А ты мне даже поцарапать их не дал.

Накопленный нервоз дает о себе знать.

Слезы грозят хлынуть на глазах у постороннего. Всерьез. Не могу позволить себе такую роскошь.

Макар молчит. Смотрит равнодушным ценичным взглядом.

По груди его сползают капли и впитываются в намотанное на бедрах полотенце.

— Так все это дерьмо навалилось, а еще ты. Садист. Я голову помыть хотела, а не чтоб меня мужик по спине плетьми бил.

— Скажи спасибо, что я тебе рот с мылом не помыл.

Меня накрывает жалость к себе. Оказаться в деревне. Выполнять условия отца. Видеть этого козла хрен знает сколько и когда он там свои чертежи найдет.

Я плачу. Просто реву, открывая рот и высвобождая внутренний вой.

Макар плавно приближается и прижимает мое лицо к своей влажной груди.

Руки машинально обнимают его торс.

Соленые капли растираю щекой, вдыхая запах мужской кожи.

Ощущаю разницу между телами… Мне слишком влажно, а в мой пупок тычется узелок намотанного на бедрах парня полотенца.

Я голая…

Поднимаю глаза на лицо Макара.

Сжатые губы. Испарина над ними соскальзывает и катится к подбородку.

Капля соскальзывает и падает между нами.

Слежу за ней взглядом.

А под полотенцем у Макара уже своя жизнь.

Не знаю, что на меня нашло.

Просто заскакиваю на парня, подобно дикой кошки.

Тот ловно меня ловит и пристраивает на себе.

Дыхание в унисон.

Страстные резкие толчки.

Крепкие пальцы жадно сжимают кожу, оставляя красные пятна.

Пытаемся целоваться, но меня постоянно подбрасывает. Врезаюсь зубами парню в губы.

— Черт, — рычит и снимает меня с себя, разворачивает.

Ставит лицом к полке.

Мне приходится наклониться.

Пальцам горячо от поверхности распаренного дерева, но между ногами мне горяздо жарче.