Укротитель Хаоса на полставки 2

– Мог бы позвонить и предупредить тогда, – все еще хмурилась женщина, но с меньшим остервенением. – Здравствуй, Маша, – вдруг светло улыбнулась она, огладывая меня с головы до ног. – Я Роза, мать вот этого своенравного молодого человека, – потопала она Яна по плечу, но вдруг охнув, всплеснула руками и бросилась в дом.

– У меня ведь пирог в печи до сих пор! Вы проходите, – все тише и тише становился ее голос, отдаляясь, – не стойте у дверей…

Но я и шагу ступить не могла.

Чуя мое смятение, Ян кашлянул, переступив с ноги на ногу.

– Надеюсь, ты не пойдешь на преступление и не станешь меня бить? – растянул он губы в комичной улыбке, приподняв брови.

– Еще как стану! – возмущенным шепотом, с опаской поглядывая на дом, заговорила я, мучая лямку рюкзака на плече. – Ты, зачем? Это ведь…

– Всего лишь моя мать, – я так обреченно завыла, что Боб, заинтересованно навострил уши. – Слушай, скажи я, что тренироваться будем здесь, – виновато развел руками Ян, закидывая сумку на плечо, – ты бы точно не согласилась. Я заметил, твоя стеснительность порой просыпается в совсем неподходящий момент.

Я спешно прикрыла холодными руками и впрямь пылающие щеки. Ага. В самый неподходящий момент, говорит? Да момента подходящее вообще сложно представить! Стой теперь и красней, как молодой редис.

– Ты – жестокий человек!

Мягко посмеявшись, Ян подошел и легонько подтолкнул меня ко входу.

– Вовсе нет.

– Вовсе да! – уперлась я. Благо, что снег рыхлый и каблуки легко утопли по самое основание. – Я ведь не тащу тебя с моими родителями знакомиться! А надо бы. Случись со мной что, хоть знать будут, с кого спрос держать.

– Единственное, что с тобой здесь сделают, – бросив тщетные попытки втолкнуть меня в дверной проем, сам шагнул в полутьму Бранов, – это накормят досыта. А потом еще пару тройку раз накормят.

– Прямо фильм ужасов про переедание, – простонала я, оглянувшись напоследок на внимательно следящего за мной пса.

Тот вновь навострил уши, склонив голову в недоумении.

– Боф!

– Да иду я, иду, – бросила раздраженный взгляд на лающую псину и с обреченным вздохом вошла вслед за Яном.

Деваться некуда. За спиной километры расквасившейся дороги и любопытство, подгоняющее меня пинками и победным улюлюканьем. И уж супротив последнего мне даже и выставить было нечего.

***

Дом Брановского семейства оказался довольно большим. Комнаты просторными, светлыми, обставленными в явно заметном европейском стиле. Кругом царил идеальный, я бы даже сказала, педантичный порядок, а в воздухе витали запахи еды и уюта.

К нашему приезду тут определенно готовились. И это заставляло нервничать с удвоенной силой.

Однако Роза оказалась приятной, разговорчивой, но совершенно ненавязчивой женщиной. Она усадила меня на стул у широкого, обрамленного белоснежными занавесками окна, всучила платяную щетку и небольшой пластиковый пакетик, чтобы складывать туда клоки шерсти, оставленной Бобом на моей одежде. И предоставила самой себе.

Ян, утащив куда-то мой рюкзак со своей сумкой, довольно скоро вернулся и уселся рядом, отгородив меня от матери явно в поддержку.

– Марта обещалась к вечеру приехать, – без умолку трещала Роза, суетясь на кухне.

– Она еще здесь? – недоуменно приподнял бровь Ян. – Отпуск что ли взяла?

– Не знаю, – стиснула женщина губы в тонкую ниточку. – Ты же ее знаешь. Мне она ничего не объясняет. Сказала только, что дела в городе есть.

Бранов состроил мину недовольства. Похоже, и правда Марта не отличается легким нравом. Зря я беспокоилась и агонизировала по этому поводу.

– Если ты закончила, – махнул Ян на порядком заполненный пакет с шерстью в моих руках, – можем пойти попробовать настроиться…

Я с готовностью вскочила, но Роза, одарив сына колючим взглядом, резковато бросила:

– Настроитесь позже. Пообедаем сначала.

Ян, глядя на меня, украдкой от матери сделал большие глаза, и, кажется, я впервые за час улыбнулась. Пусть и немного кривовато.

– Хорошо, Роза, – покорно склонил он голову. – Тогда мы просто побудем здесь. Как, кстати, тебе перспектива встречать Рождество без снега?

Женщина огорченно заквохтала, сетуя, и разговор перетек в привычно-расслабленное русло. Я же с удивлением отметила странное обращение Яна к матери. Собственно, едва Роза накрыла на стол и отправилась привести себя в порядок, я не преминула аккуратно поинтересоваться.

– Ян, могу я спросить, почему ты обращаешься к маме по имени?

Бранова вопрос нисколько не смутил. Продолжая раскладывать вилки, он ответил.

– Роза меня воспитала, и я действительно считаю ее своим родным человеком. Но она мне не мать.

От удивления я так и раскрыла рот. Их внешнее сходство разве что слепой не заметит. Видя мое недоумение, Ян хохотнул.

– Решай головоломку, Вознесенская. Решай!

Выдать хоть одно предположение я не успела. Роза, одетая в простое, ярко-морковного цвета платье, вернулась.

– Руки вымыли? – усаживаясь за стол, обратила она взгляд на… сына?

– Вымыли, – насторожился Ян. – Мне кажется, или Боб во дворе глотку дерет?