Укротитель Медузы горгоны

Но следователь не пошел мне навстречу.

– Вот и прекрасно, пусть Бочкин оттягивает на себя внимание. Он временно прикомандирован к моей команде. Егор будет трясти сотрудников театра, а Миша тем временем изучит обстановку изнутри. Ну, теперь я совсем ушел. Спасибо тебе, Степа! Отныне и ты член моей команды, работаешь над делом, это очень ответственно.

– Расплатись и поехали к Робертино, – велела я Невзорову, когда Якименко пропал из виду.

– Вот всегда я у Игоря крайний, – вздохнул Михаил. – У начальника зарплата повыше моей, и один раз я у него спросил: «Почему мне всегда приходится платить?» Знаешь, что он ответил? «Будет, говорит, и на твоей улице праздник. Лет через пятьдесят займешь мое кресло и станешь стажера гонять». А я ведь не стажер, нормальный сотрудник. И почему Якименко решил, что я стану руководителем, когда уже на пенсию пора собираться?

Я открыла сумочку и положила на блюдечко с чеком деньги.

– Поехали к Робу.

– Эй, убери, – возмутился Миша, – я не нищий.

– Ты слишком долго ныл о несправедливости мира, мне слушать надоело, – огрызнулась я. – Надеюсь, твоя машина на ходу? Можешь, несмотря на тяжелое финансовое положение, подвезти знакомую? Или мне надо оплатить бензин, который ты потратишь на перемещение Степы до офиса «Бак»?

Невзоров покраснел. Он явно собирался достойно мне ответить, но тут из его кармана донесся весенний напев. Миша вытащил телефон и забормотал в трубку:

– Сейчас не могу. Сегодня занят. Нет, не получится. Не надо ждать.

Потом убрал мобильный и зачем-то начал объяснять:

– От дантиста трезвонят. Такие настырные! «Вы записаны на прием к семи часам…» По их мнению, я должен все бросить и бежать пломбу ставить!

И тут сотовый Невзорова вновь «запел».

Михаил опять схватил трубку.

– Да. Нет. Сегодня занят. Объяснил уже. Это работа. Нет. Не приду. Более не звоните. Нет. Да. Нет. Может быть. Сколько раз говорить? Я на службе! Да нет же, успокойся…

– Опять стоматолог? – вкрадчиво поинтересовалась я, когда Миша завершил беседу. – Настырный врач, боится клиента потерять?

– Там на ресепшен бардак, – быстро нашелся Невзоров. – Сначала одна администраторша позвонила, теперь другая. Договориться между собой не могут. Пошли.

Я двинулась за Михаилом, который понесся в сторону выхода. Конечно, он сейчас врал, ему названивала какая-то девушка. С представителем клиники так не беседуют, администратору не говорят «Да нет же, успокойся». Скорей всего, у Миши ревнивая любовница.

Мы молча дошли до седана Невзорова, я устроилась на сиденье и проехала весь путь, слушая ужасных исполнителей, распевавших фальшивыми голосами нескладные песни типа: «У тебя все сердце железное… посмотри на меня, дорогая, сгораю я от любви… да, вот такой я!» Выйдя из автомобиля на служебной парковке фирмы «Бак», Михаил обиженно протянул:

– Я не жлоб. И не жадина. Но почему я должен платить за еду, которую не ел?

– Конечно, милый, – голосом настоящей блондинки просюсюкала я. – Ты конкретно не жадный, тебе просто жаль денег!

Глава 10

Робертино бегал вокруг невысокого подиума, на котором стояла тощая девушка, завернутая в кусок ткани.

– Черт, вот черт… – бормотал итальянец сквозь зубы. – Крошка, либо ты кривая, либо у меня глаз кривой. Но мой глаз не кривой, значит, кривая ты. Немедленно собери лопатки в узел, а живот впячь!

– Не поняла, – пропищала модель. – Чего делать-то?

– О Санта-Мария! – взвыл Робертино. – О небо! Впырь пузо!

Робертино живет в России больше года и по-русски лопочет лучше многих москвичей. Учил язык в Милане на курсах и за время пребывания в фирме «Бак» основательно расширил запас лексики, но часто изобретает особенные словечки, которые ставят людей в тупик. Я же великолепно понимаю его, поэтому «перевела» девице:

– Он имеет в виду, что вам следует втянуть живот. Привет, Роб.

Бризоли обернулся.

– О! Степа! Что я не так произнес?

– Надо говорить не «впячить» и не «впырить», а «втянуть», – пояснила я.

Робертино щелкнул пальцами.

– Дорогая, ты пока свободна. Принеси нам кофе, плиз.

Модель безропотно шмыгнула за дверь.

– Загадочный русский язык, – продолжал Бризоли, – в нем мало логики. Если можно сказать «выпятить пузо», то его следует впячивать.

– Забудь об этом, – посоветовала я. – Познакомься с Мишей.

– Привет, Миха, – заулыбался итальянец. – Как поживаешь?

– Роскошно, – буркнул Невзоров, во все глаза пялясь на Робертино.

– Лучше обращайся к нему Майк, – предложила я.

– Супер! – кивнул Роб. – И что нам надо?

– Это он у тебя работает, – понизив голос, напомнила я. – Тебя же предупредили о человеке из особого отдела?

– Вау! Полицейский! – обрадовался Робертино. – Да, да, я готов помочь. Я очень патриотично настроенный человек. Какой вы милый, Майк! Простите мой кислый вид, сначала я решил, что вы журналист. Они так странно… ммм… выглядят. Я всегда готов оказать любовь полицейским, вы храбрые парни. Служить и защищать. О’кей?

– Его надо одеть, причесать и сделать похожим на твоего помощника, – остановила я Роба. – Времени у нас кот наплакал.

Стилист замер. Потом кинулся ко мне, обнял, поцеловал и с чувством произнес: