Укротитель миров II: магия и кровь

— Ты же у нас теперь покойник, — объяснил Жан Гаврилович, — а покойники редко отвечают на телефонные звонки. Давай, и не спорь! Верну после Императорского приёма. Кстати, пока тебе придётся пожить в госпитале.

Он забрал телефон и уехал по каким-то важным делам. А я снова пошёл в реанимационную палату.

— Он уже может говорить, — предупредил меня доктор Лунин.

— Отлично, — улыбнулся я.

Затем повернулся к пациенту.

— Кто тебя послал?

— Не знаю, — еле слышно прошептал он.

Спор показался мне пустой тратой времени.

— Дурак, — хмыкнул я. — Сейчас твоя матрица полностью завязана на меня. Смотри!

Я потянул из него энергию.

Тело человека выгнуло судорогой, глаза его вывалились из орбит.

— Я, правда, не знаю! Я никогда не видел его!

— Зачем ты напал на меня?

— Мне приказали тебя убить. Приказ передала цыганка возле Николаевского вокзала.

— Ничего себе у вас способы связи! Ты понимаешь, что твой хозяин ни за что не оставил бы тебя в живых?

— Теперь понимаю, — прошептал человек.

— Теперь? А раньше?

— Раньше всё было, как во сне. Я получал приказ и выполнял, не задумываясь.

— Что изменилось? — спросил я.

Хотя и так знал ответ.

— Я чувствую пустоту.

— Как тебя зовут? — спросил я, чтобы он хоть немного расслабился.

— Иван. Иван Иванович.

— Скажи, Иван Иванович, у тебя был экстренный канал связи? Если бы тебе удалось меня убить — как бы ты сообщил об этом хозяину?

— Нужен компьютер с выходом в Сеть, — ответил он. — Я должен оставить под определённым сообщением комментарий.

— Какой?

— Дело сделано.

— Замечательно!

Я повернулся к Лунину?

— Доктор, где у вас ближайший компьютер?

Жан Гаврилович вернулся только к вечеру и бросил мне свёрток, крест-накрест перетянутый шпагатом.

— Держи, покойничек!

— Что это? — удивился я, разворачивая шуршащую бумагу.

В свёртке оказались костюмы — светло-серый из лёгкой льняной ткани и строгий из плотной шерсти.

— Какого чёрта ты попёрся в ателье? — заорал я на Бердышева.

— Потому, что легенда должна быть безупречной, — строго ответил он. — Потом утешишь свою портниху.

— Неужели нельзя было обойтись без этого?

— Значит, нельзя. Я тебе больше скажу — я ещё и к мастеру Казимиру заехал. Теперь он тоже думает, что ты умер. Скандалит и требует выдать тело для торжественных похорон на лучшей лужайке фермы. Я сказал, что тело останется в морге до конца следствия.

— Ну, спасибо!

— Ты сам это придумал. Кстати! Объясни мне, что у мастера Казимира делала баронесса Поклонская? По её словам, она искала тебя.

— А какой сегодня день?

— Суббота.

Чёрт!

Глава 11

— Жан Гаврилович, ты рехнулся⁈ Ну, какой из него рында?

Померанцев бросил на меня выразительный взгляд, а затем с возмущением уставился на Бердышева.

Рында — это личный императорский охранник. Их отбирают из тысяч кандидатов, и отбирают очень тщательно.

— Вот, посмотри!

Померанцев обернулся к двери.

— Заходи, Боря!

В госпитальную палату вошёл великан.

В плечах он был, куда шире, чем дверь палаты. И на голову выше — ему пришлось пригнуться, чтобы не выбить верхний косяк дверного проёма покатым лбом.

Здоровяк неуверенно озирался по сторонам. В левой руке он держал плотный чёрный пакет. В правой — кожаный футляр необычной формы.

— Зачем ты его целиком сюда привёз? — удивился Бердышев. — Нам же только несколько волосков нужны.

Услышав этот странный вопрос, Боря насупился и оглянулся на Померанцева.

— Для наглядности, — усмехнулся Померанцев. — Императорский охранник — это не вышибала в баре. У него своя роль в церемониале. Боря, покажи!

Боря положил футляр на стол и снял пиджак. Из пакета он достал длинную фуфайку. Кажется, в старину такая одежда называлась кафтаном.

Фуфайка была сшита из белого бархата и украшена золотой вышивкой.

Боря надел фуфайку на свои мощные плечи и открыл кожаный футляр.

В футляре лежал топор.

Этим топором можно было запросто отрубить голову носорогу. Длинное лезвие выгибалось хищным полумесяцем. Остриё блестело в свете электрических ламп.

Мало того! Навершие топора украшал узкий копейный наконечник — тоже остро отточенный.

Топор был насажен на корабельную мачту, которую для удобства транспортировки распилили надвое. Боря вставил одну часть рукояти в другую и повернул до характерного щелчка.

— На караул! — скомандовал Померанцев.

Боря вскинул топор на плечо. Острый наконечник воткнулся в лампу, и она разбилась с тихим жалобным звоном.

Тонкие осколки посыпались на пол.

— Руби!

Неуловимым движением Боря обрушил своё чудовищное оружие на больничный стол.

Стол хрустнул и развалился пополам.

— Стоп! — заорал Бердышев. — Хватит!

— Что это за хреновина? — спросил я, имея в виду Борино оружие.

— Бердыш, — гордо ответил Померанцев.

Я с удивлением посмотрел на Жана Гавриловича. Так вот откуда у него такая фамилия!

Остановив Борю, Бердышев взял руководство операцией в свои руки.

— Боря! Поставь топор и сядь сюда!

Он указал на стул.

Боря молча покачал головой. Он был прав — хлипкий больничный стул ни за что не выдержал бы этого колосса.

— Тогда на кровать! Доктор, у вас есть ножницы?