Укротитель времени (сборник)

— А я, как ни странно, никогда ни о чем подобном не думал, — ответил Лафайет, — но однажды обнаружил, что стоит мне сосредоточить физические энергии, и раз — я в Артезии!

— Послушай, Лейф, — прервала его Свайнхильд. — Ты отличный парень, только перестань молоть чепуху! Одно дело мечтать, и совсем другое дело принимать мечты за правду. Забудь весь этот бред об энергиях и вернись с неба на землю: ты всего-навсего в Меланже, нравится тебе это или нет. Меланж не бог весть что, но с этим надо смириться.

— Артезия, — вздохнул Лафайет. — Я бы мог быть там королем — только я отказался от престола. Слишком большая ответственность. Но ты была принцессой, Свайнхильд. А Халк — графом. Отличный парень, если только его получше узнать…

— Ну, какая я принцесса? — невесело рассмеялась Свайнхильд. — Я кухарка, Лейф, и этим все сказано. Сам подумай, мыслимое ли это дело: я разряжена в пух и прах, смотрю на всех свысока, а рядом бежит пудель на поводке?

— Не пудель, а тигренок, — поправил ее Лафайет. — И ты ни на кого не смотрела свысока, у тебя был прекрасный характер. Правда, однажды ты вспылила, когда решила, что я пригласил горничную на бал…

— А как же иначе? — удивилась Свайнхильд. — С какой стати я стала бы приглашать на свою пирушку всяких служанок-замарашек?

— Минуточку, — вспылил Лафайет. — Дафна ни в чем не уступала никому из приглашенных дам — разве что тебе. Она настоящая красавица, надо было только отмыть ее и прилично одеть.

— Мне бы новые тряпки не помогли — я все равно не стала бы леди, уверенно заявила Свайнхильд.

— Чепуха, — возразил Лафайет. — Если бы ты только постаралась, ты была бы не хуже других — даже лучше.

— Ты считаешь, что я стану лучше, если надену модное платье, отмою руки и буду ходить на цыпочках, так, что ли?

— Я вовсе не это имел в виду. Я хотел сказать, что…

— Пустое, Лейф. Болтаем невесть о чем. У меня неплохая фигура, я сильная и выносливая — этого вполне достаточно. На что мне еще кружевные панталоны? Ты согласен со мной?

— Знаешь что? Когда мы попадем в столицу, мы пойдем к парикмахеру и сделаем тебе прическу, а потом…

— Не стоит, Лейф. Я не стыжусь своих волос. К тому же пора в путь. До отдыха еще далеко — впереди длинная дорога. К тому же нам предстоит переправиться через озеро, а это нелегкое дело, можешь мне поверить.

Берег озера у подножья скалистого мыса оказался заболоченным; от воды шел запах водорослей и разложившейся рыбы. Поеживаясь, Лафайет и Свайнхильд вошли по щиколотку в илистую воду и стали оглядывать неровный темный берег. Но тщетно старались обнаружить они признаки каких-нибудь плавающих средств, при помощи которых можно было бы переправиться в город на острове, чьи огни сияли и искрились над темной водой.

— Старое корыто, видно, потонуло, — заключила Свайнхильд. — Раньше оно каждый час плавало в город, и за полтора доллара можно было переправиться на ту сторону.

— Очевидно, нам следует подумать о другом способе переправы, — заметил Лафайет. — Посмотри, видишь эти лачуги на берегу? Там, должно быть, живут рыбаки. Я уверен, что кто-нибудь из них за плату согласится доставить нас на тот берег.

— Будь осторожен, Лейф: об этих рыбаках идет дурная слава. Они запросто могут тебя прикончить, очистить карманы, а тело бросить в воду.

— Ничего не поделаешь, придется рискнуть. Нельзя же оставаться здесь мы так совсем окоченеем.

— Послушай, Лейф… — она схватила его за рукав. — Давай пройдем вдоль берега и поищем лодку, которая плохо привязана, и…

— Ты предлагаешь, чтобы мы украли лодку и тем самым лишили какого-нибудь беднягу средств к существованию? Стыдись, Свайнхильд!

— Ну, ладно, ладно. Оставайся здесь, я сама позабочусь о лодке.

— Эти слова не делают тебе чести, Свайнхильд, — строго сказал Лафайет. — Мы будем действовать прямо и открыто. Помни, что в жизни следует оставаться честным при любых обстоятельствах.

— Чудно говоришь, Лейф. Ну да делай как знаешь.

По илистому берегу Лафайет направился к ближайшей хижине, которая представляла собой покосившееся строение из прогнивших досок. Из заржавелой трубы поднимались худосочные колечки дыма, подхватываемые порывами ледяного ветра. Из-под опущенного на единственном окне ставня просачивалась тонкая полоска света. Лафайет постучал в дверь. Через некоторое время внутри послышался скрип пружин кровати.

— Кто там? — раздался хриплый недовольный голос.

— Э-э-э… Мы путешественники, — ответил Лафайет. — Нам надо переправиться в столицу. Мы готовы хорошо заплатить. — Он охнул, получив от Свайнхильд удар локтем в бок. — Насколько позволят наши средства, конечно.

Послышалось чертыхание, сопровождаемое звуком отодвигаемого засова. Дверь слегка приоткрылась, и где-то на уровне плеча Лафайета показался воспаленный, слезящийся глаз, который уставился на них из-под косматой брови.

— Какого черта! — прозвучал голос, принадлежавший владельцу глаза. Чего вам надо, придурки?

— Выбирай выражения, — одернул его Лафайет. — Здесь дама.

Слезящийся глаз оценивающе оглядел Свайнхильд, стоявшую позади Лафайета. Широкий рот растянулся в ухмылке, обнажившей множество больших гнилых зубов.