Укротитель времени

— Ах, да! Это имя у меня записано… Но ваш голос не соответствует кодовому образцу О'Лири, и визуальное изображение не похоже на фото мистера О'Лири в нашей картотеке. Из этого я должен сделать заключение о том, что вы — самозванец. Наказанием…

— Я не самозванец! Я просто так выгляжу! Я могу объяснить!

— Хорошо. Объясните.

— Ну, на самом деле объяснить я не могу, но…

— Если вам больше нечего добавить, сэр, я должен прервать этот разговор немедленно. Спасибо за звонок.

— Нет! Подождите! Вам нужно передать информацию кому следует, пока не слишком поздно. Алло! Алло! Центральная!

* * *

Лафайет с трудом приходил в себя — он еще слышал собственные крики. «Наверное, задремал», — пробормотал он, оглядывая хижину. Лома нигде не было. Свет снаружи казался другим, сумеречным.

— Сколько же я проспал? — прошептал О'Лири. Он через силу встал. Голова была легкой, ноги не подкашивались.

— Лом! Где вы? — позвал он. Ответа не последовало. Лафайет вышел. Хижина — шаткая лачуга из палок и листьев — была окружена площадкой диаметром не более двадцати ярдов, окруженной высоким кустарником, за которым отдаленные вершины гор высоко поднимались в окрашенное сумерками небо.

— Боже! Уже почти темно! Видно, я проспал несколько часов! — Лафайет продрался сквозь кольцо кустарника и остановился как вкопанный. У его ног обрывался на головокружительную глубину вертикальный утес. Он резко отпрянул. Через пять минут до него дошло, в какое он попал положение.

— Изолирован! — прорычал он. — Заброшен на столовую гору. Следовало бы подумать, прежде чем довериться типчику, живущему в травяной хижине, да на баварской ветчине…

Далеко внизу расстилалась зеленая опрятная долина с образцово возделанными полями и извивающимися дорогами. Вдали сверкали башни дворца, ярко-красные от заходящего солнца. Самый близкий пик, маячивший над воздушной бездной, окружавшей Лафайета, был, по его мнению, милях в пяти.

— Я сюда упал, да? Откуда? И как только этот маленький тщедушный старичок приволок в эту хижину мои сто семьдесят пять фунтов без посторонней помощи? Видно, я был чокнутый, раз не учуял предательства.

Неожиданно мелькнула мысль, Лафайет схватился за куртку.

Марк III исчез.

* * *

— Здорово тебя обошли, О'Лири! — поздравил он сам себя после получаса безрезультатных поисков на плоскости в пол-акра. — Ты прямо как чемпион прошел каждый дюйм пути. С той самой минуты, когда ты получил эту идиотскую записку, ты был олицетворением проницательности. Тебе бы не удалось зайти в более безнадежный тупик, даже если бы это было запланировано.

Он остановился, прислушиваясь, как эхо вторило его словам.

— Запланировано? Конечно же все было запланировано, но не тобой, болван! Рыжий Бык, верно, был замешан в этом; может, кто-то заплатил ему, чтоб он подвел меня, а потом… — Он призадумался. — А потом… что? Зачем было по-бандитски нападать на меня, давать мне чужое лицо и сажать меня на вершину горы?

— Я не знаю, — ответил он. — Но сейчас это оставим. Сейчас важнее спуститься. Лому это удалось. Мне тоже следует этого добиться.

— Может, он использовал веревки?

— А может, я кенгуру?

— Возможно. Давно не проверял?

Лафайет осмотрел свои руки, ощупал лицо.

— Пока я Зорро, — заключил он. — Это хуже.

— А там, внизу, кто-то еще на свободе. И вполне вероятно, что он может сместить Артезию в другой континуум. А что ты тут сделаешь? — Как бы в ответ на его вопрос небо задрожало, словно дефектный отрезок кинопленки, и потемнело, но не постепенно, а резко переходя от ранних сумерек к глубокому мраку. Пушистые розовые облака, плывшие у близлежащей вершины, пропали, исчезли из поля зрения, как пыль под тряпкой. И это еще не все. В тот самый головокружительный момент О'Лири понял, что ушла сама вершина, равно как и соседние. Он увидел, что остатки света растворились и оставили его в кромешной тьме. Он сделал шаг назад и почувствовал, что почва под ногами становится мягче и мягче. Он проваливался, падая все быстрее в черную пустоту.

4

Ветер с воем бил в лицо Лафайета. Инстинктивно он расставил руки, как бы замедляя безудержное падение. Струя воздуха сначала слегка рванула, будто для пробы, а затем накатила мощной волной, от которой затрещали кости в плечах. Он автоматически взмахнул руками, складывая их под углом, чтобы загородиться от потока воздуха. Он почувствовал рывок притяжения, ответный подъем гигантских крыльев, почувствовал, что с уверенной скоростью взлетает высоко во тьму.

— Господи! — вырвалось у него. — Я лечу!

* * *

Взошла луна, обнаружив далеко внизу лесной пейзаж. На мгновение Лафайет испытал бешеное желание ухватиться за что-нибудь, но инстинкт, приобретенный вместе с крыльями, предупредил его судорожное движение внезапным, захватывающим дух снижением.

— Спокойно! — раздался полуистерический крик в какой-то части его мозга. — Пока ты спокоен, все будет хорошо.

— Прекрасно, но как мне приземлиться?

— Об этом будешь беспокоиться потом.

Одинокая птица, похоже сова, подлетела, оглядела его холодными птичьими глазами и улетела по своим совиным делам.