Укротители Быка

Вия видела, как он взял Стара за локоть, как тот обернулся к ней и конфузливо помахал рукой. Он выглядел настолько же свежим и счастливым, насколько Райн — усталым и преждевременно постаревшим. Предчувствие погони, битвы всегда окрыляло его.

«Каждый раз, когда я смотрю на своего мужа, у меня почти разрывается сердце, — сказала сама себе Вия. — Каждый раз, когда я смотрю на его друга, я улыбаюсь. Какое же чувство — любовь? Оба? Ни одно?»

— Моя госпожа! — Ральф подошел к ней, запыхавшись, веснушки ярко пылали на бледном лице. — Двое петушков подрались, пришлось одного прирезать; мамаша Дарди спрашивает, не возьмете ли вы вместо оставшегося лишнего ягненка?..

Начало сентября 3026 г., Тингленский тракт

Сперва Ванессе очень понравилась рыжеволосая жрица с ее завитыми кудрями, ароматом благовоний и роскошными одеждами. Но уже на второй день пути, когда они только пересекли Рит, Ванесса увидела сон, от которого проснулась, плача. Вия обняла ее, стала успокаивать, и из обрывочных слов девочки поняла, что та видела, как в рот Фильхе залезла ящерица и сожрала ее изнутри. Еще она сказала, что то, что осталось от изначальной Фильхе, сейчас невозможно страдает.

Вия утешила ее, как могла. Но могла она немного: разве что сказать, что в жизни происходит много такого, с чем нам просто приходится смиряться. Очевидно, в голове Ванессы это как-то совместилось с гибелью ее родителей.

Нет, Ванесса не стала Фильхе бояться. Она просто почему-то стала относиться к ней, как к ящерице. Без всякого почтения и даже вежливости, которое пристало бы возрасту и сану жрицы — пусть и бывшей.

Экипаж двигался по дороге через высокий сосновый лес. Могучие стволы достигали нескольких обхватов. Солнечные лучи, не уступающие им в ширине, просвечивали лес до самого дня, пятнали рыжую подстилку опавшей хвои, скользили по экипажу, по коленям и рукам путников через зашторенные окна.

— Вышел раз и вышел два, во поле растет трава, три-четыре, в небе дыры, пять, за нею будет шесть, что посеешь, то и съешь…

Вия сама удивилась себе: стишок читала Ванесса на арейском — училась счету. Но в голове у себя Вия переводила его на лагарт и удивлялась тому, как зловеще он звучал без рифмы. Лагарт приходил к ней проще и естественнее других языков.

— Скоро привал? — спросила Фильхе. — У меня спина затекла.

— Привала сегодня не будет, — ответила Вия. — Мы должны добраться до монастыря Изиды к вечеру, если не будем останавливаться. Ты забыла? Об этом говорили еще вчера вечером.

— Я не обязана держать все это в голове, — холодно произнесла бывшая жрица и постучала тонкими пальцами по подоконнику кареты. — В конце концов!

Фильхе хорошела, когда раздражалась, и знала об этом. Возможно, это отчасти и объясняло несность ее характера.

«Очень типично, — думала Вия про себя довольно язвительно, или же это думал кто-то из ее сущностей, — затолкать меня в экипаж с женщинами и детьми. С другой стороны, кто-то же должен за ними приглядывать».

Путешествовать на север зимою — поступок, далекий от мудрости. Хорошо еще, что назад, на Острова, зимовать, они поплывут на корабле: рандеву с сэром Далли, одним из «морских рыцарей» Бресильонского, уже назначено. Даже несколько точек рандеву: если они не успеют на первое.

А они могут не успеть. Кроме гнева владык, который может обрушиться на них в Священной Империи, есть и чисто дорожные неприятности: сломанные оси, плохая погода, глупость проводников…

За месяц своего путешествия к северу они сполна уже вкусили всех прелестей пути. Шестьдесят вооруженных всадников надежно ограждали их от любых неприятностей на дороге — не было такой банды разбойников, которые пожелали бы связаться с людьми герцога Хендриксона. Но даже они не могли защитить, например, от комаров.

— Вот десяток будет вскоре, это значит, видно море, вот одиннадцать кричат черно-лаковых галчат, вот молчат двенадцать чаек…

— Лучше бы ты замолчала! — воскликнула Фильхе, с неприязнью глядя на Ванессу.

— Сама замолчи! — не осталась девочка в долгу.

— Это невыносимо! — воскликнула Фильхе. — Почему я должна это терпеть?

— Потому что ты сама вызвалась, — отрезала Вия.

Фильхе замолчала. С Вией она никогда не спорила — наверное, саламандра не могла возражать шаманке.

— …Вот тринадцать отвечают… — упрямо продолжила бубнить Ванесса, — вышел раз и вышел два, во поле растет трава…

* * *

К вечеру, когда стены монастыря наконец-то показались в виду путников, Вия уже давно ехала верхом — не выдержала и дезертировала из кареты, оседлав своего бессменного, бесценного и совершенно нестерпимого Гая. Фильхе тоже избавилась от соседства с Ванессой, оседлав лошадь. Карета, таким образом, оказалась в полном распоряжении Ванессы. Она чуть ли не по пояс высовывалась из окна, глазела по сторонам — наслаждалась от души. Может быть, этот ее речитатив и был четко рассчитанным способом выгнать взрослых?.. Вия не знала точно, но смотреть на повеселевшую приемную дочку было приятно.