Укротители демонов

— Записывай оба, — вздохнул сотник, — на всякий случай. Лицо у него… эээ, коричневое… волос нет! Уши еще торчат…

Вышедшее из-под пера Прони описание оказалось настоящим произведением искусства. Его можно было перечитывать просто для удовольствия: «Ростом половинчат, лицом картофелеобразен, ушами торчаст и мохнат. Особые приметы — выражается шипением».

— Да, — сказал Проня, перечитывая шедевр. — Такого трудно не узнать!

— И что теперь? — спросил Топыряк-старший.

— Если к вечеру пропащие не вернутся, то велим глашатаям выкликать описание по всему городу! Авось найдутся! У нас давно никто не пропадал!

Глядя на покрытый пылью письменный стол и сросшиеся со шкафами выдвижные ящики, которые последний раз открывали в прошлом веке, в это легко можно было поверить.

Дверь узилища скрипнула, и в образовавшуюся щель, слегка полязгивая при каждом шаге, протиснулась длинная и тощая фигура Железного Феликса.

— Что, опять? — с ужасом вздохнул Арс, а Тили-Тили, который последние несколько часов как-то подозрительно пыхтел в своих оковах, наоборот, примолк.

Нельзя было сказать, что революционеры обращались со студентами плохо. Нет, вопреки ожиданиям, их кормили, несколько однообразно, зато регулярно и обильно. Пыток не было.

Но три раза в сутки их пытались обратить в свою веру.

И это было настолько ужасно, что Арс иногда начинал мечтать о том, чтобы его пытали.

После болтливого Лянова явился усач. Он принес собой факел, но тень все также скрывала его лицо, не позволяя разглядеть ничего, кроме пышных, и кажется, черных усов.

— Меня зовут… Швиля Джугов, — представился он, — и я сделаю все возможное… чтобы вы никому не могли сказать мое имя!

Манера делать паузы в каждом предложении и глуховатый голос почему-то делали речи усатого революционера донельзя жуткими. Самые простые слова он изрекал так, что слушатели обливались потом и лязгали зубами.

— Жить стало лучше, жить стало веселее, — начал Швиля Джугов проповедь, а Арсу показалось, что он отдал приказ бросить молодых магов в яму с разгневанными скорпионами.

К счастью, говорил усатый недолго, и почти ничего из его речей запомнить не удалось. Осталось только впечатление чудовищного, всепоглощающего ужаса. Удалился Швиля Джугов, оставив молодых людей с подозрительно мокрыми штанами (вопрос о наличии штанов у Тили-Тили оставался открытым, но йода тоже выглядел напуганным, так что в метафорическом смысле эту деталь одежды по отношению к нему упомянуть можно).

Третьим в ряду агитаторов оказался свирепый Усама. Он сверкал глазищами, тряс бородищей, время от времени выкрикивал: «Зарежем! Всех зарежем!», а в качестве одного из наиболее веских аргументов использовал кинжал, больше похожий на небольшой меч.

Речи его были бессвязны и лишены особой логики, но к ним поневоле приходилось прислушиваться, глядя на двигающийся в опасной близости от твоего горла отточенный кусок железа длиной почти в метр.

Теперь настала очередь Железного Феликса. Этот, судя по принесенному с собой табурету, собрался агитировать сидя.

— Жаль, — сказал Рыггантропов, глядя, как революционер устанавливает свой предмет мебели посреди помещения, — что я уже выспался сегодня.

— Ты думаешь, я дал бы тебе подремать? — голосом холодным и звучным, точно звон отточенного клинка, ответил Железный Феликс. — Революционное слово разит в самое сердце, и спать, внимая ему, невозможно!

— Что оно разит, это точно, — негромко сказал Арс, — даже смердит, как мне кажется…

Тили-Тили, сидевший до сего момента, сжавшись в комок, вдруг резко вскочил на ноги. Из недр его тщедушного тельца вырвался истошный вопль: «Кий-яяяя!». Йода резко дернул руками, и толстенные цепи, способные удержать слона, вдруг начали растягиваться.

На кованых хорошим кузнецом звеньях появились трещины.

— Давай, Трали-Вали! — крикнул Рыггантропов одобрительно. — Порви их, как Тузик грелку…

Железный Феликс наблюдал за происходящим с отстраненным интересом.

Еще одно «Кьяяя-иии!», от которого у Арса мерзко заледенело в животе, а в ушах зазвенело, и йода оказался на свободе. Взмахнув для пробы руками, на которых остались браслеты с обрывками цепей, он ринулся в атаку.

Сокрушительный удар, которым Тили-Тили сбрасывал всадника с коня, пришелся Железному Феликсу в грудь. Тот даже не покачнулся, а йода, гневно шипя, отскочил назад, и принялся гладить изрядно пострадавшую ногу.

В глазах его застыло удивление.

— Так, — революционер поднялся на ноги, бородка его острием нацелилась на йоду. — Бунтовать нехорошо!

— Кто бы говорил! — возмутился Арс.

Тили-Тили прыгнул с места, целясь кулаками в лицо. Арс готов был поспорить на свою мантию, что он даже достиг цели. Но удар вызвал лишь гулкий звук, словно дубинкой саданули по камню, а йода повис, пойманный за ворот мантии.

Он мог шипеть и гневно плеваться, мог наносить удары по воздуху, и даже по держащей его руке, но толку от этого было не больше, чем от ложки снега в жаркий день.

— Эй, на помощь, — негромко позвал Железный Феликс. Прозвучало это как издевательство.