Укротительница привидений

Хайдену вспомнился один такой хорошенький призрак. Он явился в виде прелестной юной девушки с золотыми волосами, которая выскочила сегодня утром из экипажа у подъезда соседнего дома. Хайден наблюдал за этой девушкой, стоя у окна на втором этаже. Он запомнил, какими непослушными стали его пальцы, которыми он завязывал в ту минуту свой галстук. Боясь оказаться затянутым в пропасть, он поспешно отошел тогда от окна и плотно задернул шторы, но это очаровательное лицо до самого вечера маячило у него перед глазами, а в ушах серебряным колокольчиком продолжал звенеть беззаботный смех.

Он встал и направился к элегантному кожаному дорожному сундучку, стоявшему на краю стола. Его доставили Хайдену только сегодня утром. Хайден поднял крышку, обитую изнутри мягким бархатом, и заглянул внутрь. Увы, это было вовсе не то сокровище, которое он надеялся отыскать.

«Наверное, мне вообще не стоило сюда приезжать, – подумал Хайден, – но мое дело слишком деликатное, чтобы доверять его секретарю или стряпчему».

Он начал опускать окованную медными полосками крышку, но затем остановился, словно не решаясь расстаться с содержимым сундучка, и принялся укладывать книги и гроссбухи в раскрытый саквояж, стоявший на другом конце стола. Кто-то постучал во входную дверь, но Хайден даже не повел бровью. Всех своих слуг он отпустил сразу после чая, решив дать им возможность насладиться последним вечером в Лондоне. Сам же предпочел остаться в одиночестве.

Но медный дверной молоточек не унимался, тот, кто держал его в руках, продолжал стучать – громко и непрерывно. Терпение Хайдена лопнуло, и он, уложив в саквояж последнюю книгу, вышел в вестибюль и резко распахнул входную дверь.

И в тот же момент его вера в то, что привидений не существует, дала трещину.

На пороге, облокотившись на железные перила, с головой, окруженной легким венчиком седых волос, серебрившихся в свете газовых фонарей, стоял призрак, явившийся из прошлого. Хайден не видел сэра Эдварда Тауншенда более четырех с половиной лет, с того осеннего дня, когда тело жены Хайдена было погребено в семейном склепе в Оукли. Хотя похороны Жюстины проводились безо всяких церемоний, почти тайно, у Хайдена не хватило духа прогнать приехавшего на них Неда. Ведь, в конце концов, Нед тоже любил ее.

Итак, Хайден не прогнал тогда Неда, но ушел с кладбища, не обмолвившись с ним ни единым словом.

Обычно старые друзья, не видевшиеся много лет, бросаются навстречу друг другу, чтобы обняться, похлопать друг друга по спине, но Хайден застыл на пороге, словно ледяная статуя.

– Нед, – безо всякого выражения сказал он.

– Хайден, – с тонкой насмешкой ответил Нед, пытаясь скопировать ватный голос друга.

После этого Нед, не дожидаясь приглашения, ловко ввинтился в дверь мимо Хайдена и вошел в вестибюль, поигрывая тростью, которую ловко крутил между пальцами. Нед нисколько не изменился, он и сейчас казался все тем же двенадцатилетним мальчишкой, каким впервые увидел его Хайден в день своего приезда в Итонский университет, – длинноногим, длинноруким, безупречно одетым и с той же короткой стрижкой.

– Проходи, – сухо предложил Хайден.

– Спасибо, я уже вошел, – спокойно ответил Нед, легко постукивая своей тросточкой по деревянному паркету. – Видишь ли, я не мог позволить тебе улизнуть из Лондона, не повидавшись со мной. Я каждый день посылал тебе записки, но так и не дождался ответа. Вероятно, у тебя очень нерадивый дворецкий. В эту секунду взгляд Неда остановился на столе со стоявшим на нем серебряным подносом, усыпанным кремовыми веленевыми конвертами и пригласительными открытками.

– Ах, вот оно что, – протянул Нед. – Что ж, беру свои слова насчет твоего дворецкого назад. Нерадивым оказался я сам, слишком полагаясь на хорошие манеры, которым тебя обучила твоя мать, упокой, господи, ее душу.

Хайден прислонился к двери и ответил, скрестив руки на груди:

– Моя мама учила меня тому, .что нельзя совать нос в чужие дела.

Нед пропустил слова Хайдена мимо ушей и принялся перебирать лежащие на подносе приглашения.

– Леди Солсбери. Леди Скиффингтон. Герцогиня Беркли, – он повернул голову к Хайдену и продолжил, приподняв посеребренную сединой бровь: – Какие имена! Скажи, каково это – вновь почувствовать себя одним из самых знаменитых холостяков во всем Лондоне?

Хайден выхватил из рук Неда пригласительные карточки и бросил их назад на поднос.

– Меня не интересуют люди, которые гордятся собой, своими манерами, но при этом лишены сердца, – сказал он. – Все они ищут во мне либо партнера для бриджа, либо жениха для своих дочек. Они хотят видеть меня в своем доме лишь затем, чтобы их гостям было о чем посудачить между бокалом бренди и сигарой. Я вызываю у них только страх и любопытство, но не сочувствие.