Укрытие

— В бескрайнем космосе миллиарды галактик, Юсуф, в каждой галактике миллиарды звезд, — начал свою мысль Валентин.

— И вокруг многих звезд есть планеты, — перебил его Индус.

— Да. На какой-то планет эволюция дала развитие приматам и там доминируют люди, точнее гуманойды. Где-то, возможно, самые развитые это морские обитатели. А у нас, черт его дери, развиваются насекомые. Вот только у тех, кто не идет по пути развития мозга и интеллекта, нет шансов выжить.

— Почему?

Они остановились. Валентин достал из сумки бутылку с водой, открутил крышку и приложился к горлышку, делая большие глотки.

— Пить хочешь? — спросил он, вытирая рот ладонью.

— Так почему у них нет шансов? — сказал Юсуф, взял бутылку и сделал глоток.

— Примерно девяносто процентов всей эволюции человека, это эволюция мозга, — продолжил говорить Валентин, — и в этом есть смысл. Но не в том, чтоб стать умнее и победить другие, менее развитые виды, нет. Смысл более масштабный.

Индус с интересом стоял и слушал Валентина.

— Без развитого интеллекта любой вид обречен на гибель. Мы, все тут, — он развел руками, — ограничены жизнью звезды. Нашей звезды. И если мы не сможем развиться до такого уровня, чтоб переселиться жить на другую планету, то все погибнем. Рано или поздно солнце завершит свое существование. У жизни есть время на технологическое развитие. Времени много, очень много, но это не важно, если идти не по тому пути. Эволюция насекомых не связана с развитием мозга и сознания. Значит, они обречены на смерть. Они бессмысленные. Если общество или вид не достигнет высокого уровня интеллектуального развития, и как следствие технологического, то оно погибнет вместе со звездой. Жизнь звезды — это то время, которое дано нам на эволюцию, на развитие мозга, чтоб осуществить полет к другим более молодым звездным системам.

— Это не отвечает на вопрос зачем вселенной сознание? Зачем ей нужны сознательные формы, которые могли бы объяснить эту же самую вселенную? — сказал Юсуф, — возможно на этой планете все погибнет, когда в солнце закончится водород. Но на какой-нибудь другой жизнь появится снова, разовьется из микробов и все повторится. Все пригодные для жизни планеты, на которых есть вода и на которых тепло, сами создают органическую жизнь из химических элементов, которые везде одинаковые. И сознание миру не нужно, жизнь будет всегда и везде. Умерла звезда — жизни конец, а возле другой звезды жизнь снова сама собой появилась.

— Так, что-то мы отстали от группы, — сказал Валентин (он решил не продолжать эту тему), — я их уже не вижу. Пошли быстрее.

Не успев сделать и несколько шагов, Валентин обхватил руками Юсуфа.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, — замри.

В этот момент огромный двухметровый богомол, до этого сливающийся с колючим кустарником, повернулся в их сторону. Заметить его было практически невозможно. Его окрас и форма тела идеально вписывались в переплетения веток и шипов разросшегося на сотни гектар растения. Насекомое на половину своего тела высунулось из кустарника. Оно замерло и водило лишь глазами. Богомол понимал — тут только что кто-то был. Но сейчас он не мог их различить. Валентин и Юсуф стояли, обнявшись буквально в двух метрах от гигантского насекомого, возвышающегося над ними. Оно в долю секунд могло бы выбросить свои передние лапы вперед, вонзив в плоть шипы, специально служащие для удержания жертвы и тут же начать есть.

Индус обливался потом от жары и ужаса. Рот Валентина находился возле уха Юсуфа. Он сказал ему шепотом, практически не двигая губами:

— Только не двигайся. Просто стой. Они заметят, что нас нет и вернутся.

Юсуф стоял молча. Валентин косился на хищное насекомое. Богомол так же не двигался. У него это не вызывало труда, он мог находиться в одном положении хоть весь день.

— Что делать? — думал Валентин, — долго я так не простою. Капсула с ядом в кармане. Нет, я не готов умереть. Только бы не пошевелиться. А может рвануть резко в разные стороны, он не успеет нас схватить, они же медленно бегают. А вдруг быстро? А вдруг лапами дотянется, они у них выстреливают молниеносно. Петр говорил, что если встретил богомола, бежать бесполезно. Богомолы не атакуют если замереть. Петр был прав — богомол не атаковал. Петр глупости не скажет. Где же он?

— Юсуф, ты как, — прошептал Валентин.

Индус покосился на Валентина.

— Не бойся, Петр сейчас вернется за нами, — сказал Валентин, — все будет хорошо. Петр его на куски изрубит. Просто стой и все.

Мысли путались в голове Валентина, одна моментально сменяла другую. Он представлял, как будет больно если богомол вопьется своими хватательными конечностями ему в тело и начнет заживо пожирать. Он вспомнил свой ночной кошмар. Похожая ситуация. Прокручивал в голове как он достанет таблетку и раскусит ее или как будет биться за жизнь до последнего. Хватит ли сил терпеть, когда тебя едят? Убежит ли Индус или попытается помочь вылезти из лап насекомого? Если первый дернется Индус, то богомол атакует его. Как быть тогда?

— Я не смогу так долго простоять, — прошептал Юсуф, не открывая рот.

— Я тоже, — ответил Валентин, — надо терпеть.