Укрытие

— Я пока не знаю, мы все в таком ступоре, Петя, просто, нет слов… я впервые не знаю, что делать дальше. Есть ли теперь смысл чем-то заниматься? Даже если мы спасем наш мир, те кто над нами подсмотрят идею, скажут нам спасибо и выключат нас, потому что тратить ресурс компьютера на бессмысленное поддержание симуляции нерационально.

— Это в случае если там наверху реальные люди живы, не забывай. И это в том случае, если мы симуляция, а вдруг нет? Вдруг все же мы реальны? Кто-то должен быть самым верхним, реальным уровнем, то есть настоящими людьми.

— Может и реальны. Но…

— Понимаю, да, маловероятно.

Петр откинулся назад, на спинку кресла и смотрел в потолок. Валентин снова взял карандаш и продолжил машинально что-то рисовать на листке. Сидели молча несколько минут, пока тишину не прервала Аленка, зайдя в комнату.

— Пойдемте уже в столовую, я есть хочу, — сказала девочка.

Валентин встал из-за стола.

— Пошли, Петька, трапезничать, — произнес он.

— Виртуальной кашей харчеваться будем, — сказал Петр.

— Что такое «виртуальной»? — спросила Аленка.

— Значит ненастоящей, — ответил Петр.

— Почему не настоящей? — снова спросила девочка.

— Дядя Петя шутит, — сказал Валентин, — да, Петя?

— Да, это шутка такая, — наиграно улыбаясь ответил Петр.

* * *

— Значит, вы пришли к выводу что ваш мир не настоящий?

— Не совсем. Вероятность того, что он не настоящий была высокая. Очень высокая.

— И каково это осознать?

— Начинаешь как-то странно ощущать себя и все вокруг, хотя по сути ничего не меняется. Самое страшное в этом то, что нет стопроцентных доказательств виртуальности нашего мира.

— Потому что есть вероятность того, что все уровни и подуровни симуляции были запущены вами?

— Да, и возможно над нами никого нет. Был шанс что мы настоящие и что именно мы запустили первую симуляцию мира. А они, в своей симуляции уже запустили еще одну и так далее, вглубь. У нас были такие мыли, но это, как я уже сказал, маловероятно.

— Понятно. Валентин, а как вы наблюдали за жизнью людей, которых вы сами симулировали?

— Как угодно. Мы могли настроить вид камеры из глаз конкретного человека или перемещать, скажем так, невидимую камеру по всему трехмерному пространству симуляции.

— А мысли их вы могли читать?

— Нет. С мыслями все сложно. Мысль — это ведь не только слова и текст. Это ощущения, образы, цвета, вкусы, эмоции… Это невозможно передать через компьютер. В их головы мы не могли залезть.

— А поговорить с ними вы могли?

— Теоретически да, но в этом не было необходимости.

— Да уж… вы рассказали про огромных насекомых, про подземное убежище, про то, что ваш мир — это симуляция, про то, что вы сами создали симуляцию… Валентин, я не могу вас принуждать к лечению, но ваши близкие волнуются за вас.

— Я понимаю, именно благодаря им я тут и болтаю с вами.

— Да, и их можно понять. Вы, очевидно, рассказали все это жене и детям? Про кузнечиков и виртуальную вселенную.

— Я попытался поговорить с ними.

— И на что вы рассчитывали, рассказывая весь этот бред?

— Не знаю. А что мне еще было делать?

— Вы настолько убеждены в этом… я вот разговариваю с вами и передо мной типичный шизофреник.

— Но доктор решил, что я здоров.