Уксус

Женщина подняла тяжёлое ведро с водой и направилась вниз по лестнице. Судья прошёл в конец коридора и протиснулся в узкую комнату, плотно заставленную старой мебелью, вынул из принесённого портфеля документы и принялся их внимательно изучать. Через четверть часа приехала скрипучая машина с прицепом. К прицепу гигантскими болтами крепилась ржавая клетка, в которой сидела худосочная седая женщина. Заспанные солдаты помогли женщине вылезти, прикрикнули на неё для порядка и повели в здание суда. На террасе стояла толпа зевак, процессия замешкалась, остановилась. Женщина медленно подняла глаза, высокий солдат с силой ткнул её прикладом в щёку:

– В землю смотреть, с-с-сука.

В толпе заулыбались и довольные расступились. В маленьком зале были открыты окна, неспешный ветер повременно залетал узнать, как продвигаются судебные дела. Худосочную женщину посадили на крепко привинченный к полу деревянный табурет с массивными железными кольцами и приковали к ним наручниками. Два солдата встали по бокам. Женщина какое-то время озиралась по сторонам, а потом уставилась на подол своего платья, приговаривая:

– Пыльная-то я какая с дороги!

Спустя пять минут в маленький зал вошли Общественный обвинитель и Защитник. Оба внимательно посмотрели на присутствующих и кивнули в знак приветствия. Защитник сел за приготовленный специально для него стол, недалеко от прикованной женщины, вынул из толстой папки бумаги, разложил, аккуратно сделал какие-то пометки наточенным карандашом и, покончив с приготовлениями, с озабоченным видом подошёл к солдатам:

– Доброе утро. Скажите, а нельзя ли Подсудимую посадить на стул со спинкой? Я полагаю, ей будет крайне сложно высидеть всё заседание на табурете, не имея возможности облокотиться.

– Мы действуем по инструкции.

– Я понимаю, а что в вашей инструкции говорится про нестандартные ситуации?

Солдаты задумались и почти одновременно отрапортовали:

– Инструкция не содержит в себе упоминаний о нестандартных ситуациях.

– Понятно. А жаль. У нас сейчас именно такая ситуация. Константин Ипатьевич, – обратился Защитник к Общественному обвинителю, – может быть, позволим Подсудимой сидеть на стуле со спинкой?

Константин Ипатьевич в это время стоял, навалившись всем своим полным телом на подоконник, и смотрел в заброшенный палисадник. Потом медленно обернулся и, чеканя каждое слово, произнёс:

– Карл Фридрихович, насколько я знаю, все Подсудимые в этом зале всегда сидели на этом табурете, с какой стати сегодня мы будем нарушать эту традицию?

– Но как же ваш щедрый Принцип снисходительности? Почему бы нам сегодня не последовать этому принципу и-и-и не позволить пожилой Подсудимой во время заседания сидеть на стуле со спинкой? И, кстати, позвольте напомнить, наша Подсудимая вот уже три месяца содержится в карцере, что крайне неблагоприятно сказывается на состоянии её здоровья.

– Карл Фридрихович, мне не нравится ваше ироничное нравоучение и вы, может быть, сомневаетесь, но я профессионал своего дела, поэтому не надо напоминать мне о деталях, которые я изучил в полной мере. Принцип снисходительности – единственно возможная сегодня форма политического и социального существования. Будь снисходительным к другим и другие, в свою очередь, проявят свою снисходительность к тебе… Я снисходителен к вам, именно поэтому я разговариваю с вами даже вне судебных заседаний. Так и вы будьте снисходительны ко мне и отстаньте от меня с вашими дурацкими просьбами! Запомните, подсудимые не достойны снисхождения! Их чудовищные проступки – безусловный симптом пренебрежения основополагающим государственным Принципом! – рассержено закончил Общественный обвинитель.

– Уважаемый Константин Ипатьевич, а давайте проявим снисходительность к Подсудимой авансом!

– Быть снисходительным к Подсудимому авансом – опасно… Ответная реакция может быть совершенно неожиданной.

Защитник развёл руки в стороны:

– В таком случае мне совершенно непонятен этот принцип!

– А мне в таком случае это совершенно безразлично!

Подсудимая подалась вперёд и зашлась в долгом приступе кашля, синхронно позвякивая цепями наручников. Защитник вышел из зала суда и вернулся со стаканом воды:

– Анастасия Поликарповна, выпейте, пожалуйста.

Подсудимая взяла чуть трясущимися руками стакан, сделала несколько отрывистых глотков и снова закашлялась. Защитник посмотрел на Константина Ипатьевича долгим тяжёлым взглядом. Общественный обвинитель сел на своё место и углубился в изучение каких-то бумаг. В зал суда вошёл опрятно одетый секретарь с маленькой рыжей бородкой:

– Доброе утро. Судья сказал, что через пять минут можем начинать.

Подсудимая перестала кашлять, допила воду и отдала стакан Карлу Фридриховичу. В зал стали медленно сходиться люди. Они рассаживались на скамьях и стульях и, устроившись, с любопытством изучали Подсудимую. Многим не хватало мест, они громоздились на подоконниках, вставали вдоль стен. На улице загудел мотор, кто-то выглянул в окно:

– Журналисты приехали!