Укус

Я протянул ей кол.

Она взяла его за заточенный конец и занесла над грудью.

— В нем тридцать пять сантиметров, — сказала она.

Из-за того, что ее ночная рубашка вновь распахнулась, мне было довольно трудно сфокусировать взгляд на каком-то там деревянном колышке. Вырез теперь едва прикрывал ее груди, но сузился ниже. Прямо над завязкой ослабленного пояска был виден пупок Кэт. Ниже полы рубашки тоже чуть разошлись в стороны.

— Эллиот будет где-то с полметра толщиной в центре груди, — сказала она, все еще не отрывая зачарованного взгляда от кола.

Я поднял брови.

— И как ты это узнала?

— Обмерила продавца в хозяйственном магазине. Где покупала деревяшку и молоток. Он был примерно одной с Эллиотом комплекции. Вышло — тридцать сантиметров.

— Но эта штука длиннее тридцати.

— Тридцать пять.

— Так тебя не страшат пять сантиметров заточенной деревяшки в груди?

Кэт улыбнулась мне.

— Не вколачивай его целиком, гений.

Она отмерила большим и указательным пальцем сантиметров семь от тупого конца кола. Я смотрел чуть-чуть мимо. На ее грудь позади, задрапированную голубой тканью. Соски Кэт отвердели. Шелк обнимал ее формы, подобно нежной водяной завесе.

— Оставь вот столько торчать из его спины, и со мной ничего плохого не будет.

Я перевел-таки взгляд на кол.

— Хорошо. Так и сделаю.

— Это убьет его. — Она вернула кол мне.

Наши глаза встретились.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Я никогда раньше не убивал, Кэт. Никого.

— Он — не человек, Сэм. Он вампир.

Если ты не ошиблась.

— Я никогда раньше не убивал вампира, если угодно, — поправился я.

— Но ты это сделаешь?

Я одарил ее бравой ухмылкой.

— Для вас, мэм, что угодно.

Она протянула руку и погладила меня по щеке.

— Ты спасешь мне жизнь, Сэмми. Не могу больше терпеть его визиты. Это должно прекратиться.

— Ну, я сделаю все, что смогу.

— Это все, чего я прошу, — сказала она. — Ее рука нежно скользнула по моей шее, замерла. — Но если ты поймешь, что не готов — лучше не начинай. Если ты замешкаешься… будешь недостаточно быстр или недостаточно силен… все кончится плохо. Для нас всех.

Я кивнул.

— Я имею в виду, просто не выдавай себя, если не будешь готов убить его.

— Хорошо.

— Подожди, пока он закончит, и иди домой. Ладно?

Я кивнул.

— Усек. Но я его одолею.

Она нежно сжала мою шею.

— Ладно, хватит нам готовиться. Тебе нужно в ванную?

— Сколько у нас времени осталось?

— А много тебе нужно?

Я криво ухмыльнулся.

— Минутки должно хватить.

— Тогда иди. Вон туда. — Сняв руку с моей шеи, она кивнула в сторону открытой двери всего в нескольких шагах слева от комода. — Давай я подержу эти штуки.

Я вручил ей кол и молоток, быстренько глянул на часы.

23:29.

Прежде чем я успел малодушно отвести глаза, время сменилось на 23:30.

Хоть в запасе у нас и было еще целых полчаса, я будто проглотил ледышку.

Дунув в ванную, я включил свет и закрыл за собой дверь. Меня обступили зеркала. Целая банда Сэмов озадаченно пялилась на меня со всех сторон.

Я был все так же небрит и нечесан. На мне красовались все те же рваные джинсы и футболка с хитрым грифом.

Кто пустил сюда этого парня? Он что, должен починить сортир?

Отнюдь, он зашел сюда отлить.

Этим я и занялся.

Кому-то пришло в голову поставить зеркало аккурат за бачком, и я был вынужден наблюдать чрезвычайно увлекательную картину: мой зеркальный двойник облегчается мне же на колени.

Я закончил и вышел из ванной так быстро, как только мог.

Кэт сидела на краешке кровати, сложив руки на коленях. Молоток — по одну сторону, кол — по другую. Она закусила нижнюю губу.

Я посмотрел на часы. 23:32.

— Эй, ты в порядке?

— Просто немного страшно. Если что-то пойдет не так… Я уже жалею, что впутала тебя.

Я подошел Кэт, сжал ладонями ее плечи.

— Не бери в голову. Ты мне в жизнь перцу подбавила.

— Этот перец может, в итоге, угробить и тебя, и меня.

— Ничего с нами не случится, — отмахнулся я. — У тебя просто лихорадка последних минут.

— Потому что я не знаю, что он сделает с нами!

— Ничего, Кэт. Он будет мертв.

— Боже, как я на это надеюсь.

Я нежно сжал плечи Кэт. Взял кол и молоток, присел рядом, вплотную к ней.

— Не возражаешь?

Она одарила меня хмурым взглядом.

— Господи, конечно же, нет.

Дальняя стена, которую от изножья кровати отделяло метра четыре, состояла будто бы целиком из раздвижных дверей — закрытых, выкрашенных в белый, с золотистого цвета ручками. Открытой стояла только дверь в самом конце ряда, ведущая в коридор.

— Это все — один большой шкаф, — сказала Кэт, поднимаясь на ноги. — Пойдем, я покажу тебе.

Я прошел за ней к дверям. Кэт сдвинула одну.