Укус пятничной ночью (ЛП)

“Вероятно, три человека,” заключил он, “по одному для каждого матраца, один для каждого пролития крови.

Возможно шесть вампиров, два на человека, один в запястье, другой на шее.

Нет тела, и никаких признаков борьбы.

Кровь, да, но не непристойного количества.

Похоже, они остановились сами.”

Чувствовалось облегчение в голосе.

“Никакие убийств, но, и при этом люди не получали выгоду, они предполагали, что выберутся.”

Его голос, под конец, стал сухим; ясно, не большой поклонник потенциального обладателя клыков.

— Выгоду, — повторила я, направляя луч туда, где стоял Этан, положивший свободную руку на бедро, перемещая пристальный взгляд между двумя матрацами, которые лежали рядом.

“Когда мы были в офисе, ты упоминал что-то о становлении Рефинда?”

“Человеком-слугой,” сказал он.

“Предлагая защиту вампиру в светлое время суток, возможно, взаимодействуя с людьми от имени вампира.

Но у нас не было Рефиндов на протяжении веков.

Человек мог бы предположить, что они подарят бессмертие.

Но если бы вампир должен был обратить” — он сделал паузу и стал на колени, чтобы осмотреть средний матрац — “это не тот способ, которым это можно сделать.”

Я проверила другой матрас, с кругом крови на нем.

“Этан?”

“Да, Мерит?”

“Если пить так проблематично, так опасно для людей, почему позволяют это? Почему бы не снизить риск и преступника, пьющего в целом? Заставь всех использовать сложенный в мешок материал? Тогда нет никакой политики к разрешению рэйва.

Ты мог напрямую запретить их.”

Этан был тихим достаточно долго, что я повернулась к нему, и нашла его смотрящего на меня глазами чистой, тающей ртути.

Мои губы приоткрылись, дыхание сбилось.

“Потому что, независимо от политики, мы вампиры.”

Этан приоткрыл губы, показав мне острые клыки.

Я была потрясена тому, что он позволял мне видеть его в полном голоде, потрясенном и пробужденном, и когда он приподнял голову, посеребренные глаза скучно уставились на меня, я подавила увеличение жажды, столь большой и быстрой, что оно сбило мое сердце.

Звук моего сердцебиения стучал в ушах.

Этан протянул руку, ладонью вверх, приглашая.

Предложи себя, шептал он, его голос в моей голове.

Я схватила ручку своей катаны.

Я знала, что хотела — сделать шаг вперед, запрокинуть шею, и предлажить ему доступ.

В течение секунды, возможно две, я думала над этим.

Я удивилась тому, что, возможно, хотела позволить ему укусить себя.

Но мой контроль, уже ослабленный запахом крови, угрожал перевернуться.

Если я позволяю своим клыкам спуститься, если я позвою ей взять на себя, это был хороший шанс, я закончила бы тем, что погрузила их в его шею, или позволил ему делать то же самое мне.

И хотя я не была наивной достаточно, чтобы отрицать, что мне было любопытно, заинтригована возможностью, но это не было ни то время, ни то место.

Я не хотела, чтобы мой первый опыт в обмене кровью был здесь посреди индустриальной нищеты, в доме, где доверие людей еще так недавно было нарушено.

Так что я боролась за контроль, ясно качая головой.

— Ты все доказал, что хотел, — сказала я ему. (прим. Point made-устоявшееся выражение, переводящееся как “сказал все что хотел”, но поскольку между ними не было разговоров, заменила “сказал” на “доказал”. Думаю так правильнее) Этан выгнул бровь, когда он взял назад руку, сжимая кулак, что бы восстановить собственный контроль.

Он убрал свои клыки, очищая глаза, исчезая от серебра до изумрудного зеленого цвета.

Когда он вновь на меня посмотрел, выражение его лица было беспристрастным.

Мои щеки покраснели от смущения.

Это все был обучающий пункт.

Не о желании или жажде крови, но возможность продемонстрировать для Этана его сдержанность.

Я почуствовала себя такой наивной.

“Наша реакция на кровь”, как ни в чем не бывало начал Этан, “хищная.

Инстинктивная.

Хотя мы, возможно, должные изолировать наши привычки, ассимилироваться в более многочисленное населении людей, мы — все еще вампиры.

Подавление не одобряет ни одного из нас.”

Я осматрела комнату: отслоеная краска, скомканые газеты, запасные матрацы, и темно-красные пятна, рассеянные по всему раздробленному деревянному полу.

“Подавление приводит к этому,” сказал я.

“Да, Страж.”

Я снова Страж.

Вещи вернулись к нормальной жизни.

Мы обискали комнату, но не нашли признаков Домов или чего-либо еще, что могло бы идентифицировать этих вампиров.

Они избегали оставлять видимых доказательства, которые не были всем этим, что удивительно для людей, которые будут совершать поездки в заброшенном доме в обмен на несколько незаконных глотков.

“Мы знаем, что люди были здесь,” сказал Этан, “та кровь была взята.

Но вот и все.

Даже если бы мы назвали кого-то, без большего количества доказательств то единственными выводами из дальнейшего исследования были бы негативные отзывы в прессе о нас.”

Я предположила, что Этан подразумевал, что не был готов вовлечь КОМПАУНД в исследование рэйва.

Я была не согласна с ним, тем более, что Катчер был здесь от имени офиса омбудсмена.

С другой стороны, если Этану было по-настоящему удобно подавление информации, он, вероятно, не потрудится оправдывать это мне.