Укус пятничной ночью

Или, может быть, точнее, альфа-хищник, наслаждаясь своей победой над меньшей женщиной.

Несколько медленных, мучительных секунд спустя, я стояла.

Вздох.

Выдох.

Я прихватила ребра правой рукой, и подняла мои глаза к ее.

Яркие, почти индиго, они мерцали с удовольствием в лунном свете.

— Он сделал это для тебя, — сказала она.

Причинил эту боль.

Если бы ты не была вампиром, если он не сделал тебя — если бы он доставил тебя в больницу вместо того, чтобы изменить, преобразовать в своих собственных целях, то — ты была бы в школе.

Ты была бы с Мэллори.

Все было бы как раньше.

Я покачала головой, но что-то говорило мне, что она права.

Правда ли это?

Посреди боли факт, что он спас меня от ее убийцы, которого она выпустила на меня, не приходил мне в голову.

— Сопротивляйся ему, Мерит.

Посмотри, на что ты способна.

Я покачала головой.

Бунт.

Восстание.

Он — мой Мастер.

Я не могу бороться с ним, не буду драться с ним.

Я уже бросила вызов ему однажды, моя первая неделя как вампир, и я потерпела неудачу.

Я потеряла.

— Он оставил тебя здесь для меня, чтобы найти.

Они оба это сделали.

Мои ребра кричали, вероятно сломанные.

Может быть, внутреннее кровотечение.

Проколото легкое?

— Все эти усилия, — сказала она, — только дыши.

Представьте себе, если бы она была настоящая борьба, Страж.

Все это работает, вся эта практика, и у тебя, чтобы показать мне? — Она подняла голову, как будто ожидая мой ответ, но затем предположила — Он не готовил тебя ко мне, не так ли?”

— Пошла ты, — мне удалось выйти, сжимая мою сторону.

Она выгнула тщательно формы черную бровь.

— Не направляй свою ярость на меня, Стража, для того, чтобы преподавать урок, в которой ты нуждаешься.

Вина Этана.

Твоего Мастера.

Тот, кто, как предполагается, заботится о тебе.

Готовит тебя.

Защищает тебя.

Я проигнорировала слова, но покачала головой во всяком случае, пытаясь думать самостоятельно, но это становилось более трудным.

Боль размыла границы, вызывая к перемирию между человеческим, независимо от хищника, что жил во мне.

Я не знала то, что произошло бы, если бы я пропустила быстрый взгляд вампира, но я не была достаточно сильна, чтобы сдержать ее, не с болью.

Инстинкт был слишком силен, моя слишком слабая обороноспособность.

Я подавила ее, и она устала от того, чтобы быть оттесненым к глубокому, темному углу моей души.

Я была вампиром в течение почти двух месяцев, но сумел оградить себя в остатках человеческого.

Больше, вампир не кричал.

— Не борись с этим, — сказала Селина, с оттенком вуайеризма в ее голосе.

Боли было слишком много, ночь слишком долгой, мои запрещения слишком низки.

Я перестала бороться с ней.

Я позволила выйти.

Я позволила ей дышать.

Я освободила ее.

Она разрывалась через мою кровь, власть вампира, текущая через меня, и когда я не спускала своих глаз с Селины, захватила мои конечности, чтобы удержаться от шага назад от скачка, я чувствовала, что я разъединилась.

Я чувствовала ее движение в моем теле, протяжение и испытательные мускулов в теле — погружение в нее.

Мерит исчезла.

Морган исчез.

Мэллори исчезла.

Весь страх, боль, обида, терпящих неудачу друзей, любимых и учителей, разочарованных тех, о ком я должна заботится, разрушать отношения.

Дискомфорт знания, кем я действительно была, какую роль я, как предполагалось, играла в этом мире — все это исчезло.

На мгновение, на свое место, вакуум.

Неоспоримая привлекательность ничего, из-за отсутстви боли.

И затем, ощущения, которые я не знала, что ждала два месяца.

Мир ускорился, ворвался в музыку.

Ночь пела — голоса, автомобили, гравий, крик и смех.

Охота на животных, люди, болтающие, борющиеся, занимающиеся любовью.

Ворон полетел наверху.

Ночь пылала — лунный свет, приносящий все в более острое облегчение.

Мир был шумным — звуки и запахи, которые я очевидно пропустила за прошлые два месяца, чувства хищника.

Я смотрела на Селину, и она улыбнулась.

Усмехнувшись победно.

— Ты потеряла свое человеческое, — сказала она.

— Ты никогда не вернешь это.

И ты не сможешь защититься.

Ты знаешь, кто в этом виноват.

Я хотела оставаться тихой, ничего не говорить, но я услышала, что я ответила ей, спросил ее:

— Этан?

Единственный кивок, и, как будто ее задача была выполнена, Селина, приглдила ее рубашку, повернулась, и пошла в тень.

Тогда она ушла.

Мир выдохнул.

Я оглянулась и увидела, в нескольких ярдах, свечение в воротах Кадогана.

Он был там.

Я сделала шаги, ребра все еще кричали.

Я хотела, чтобы кто-то еще пострадал.

Я начала путь.

Мы двинулись, вампир и я, назад к Дому Кадоган.

В воротах охранники позволили мне пройти, но я могла услышать шепот, их разговор, сообщая обо мне вампирам внутри.

Лужайка перед домом была пуста, дверь приоткрыта.

Я медленно делала шаги, по одному, рука на моих ребрах, боль нбыла меньше, началось исцеление, но все еще достаточно глубокое, чтобы вызвать слезы к моим глазам.

Внутри, Дом был тих, немного замороженных вампиров, смотрят, когда я прошла между ними, определяя мои хищные глаза против резкости электрического освещения.

Мерит?

Я услышала его голос в голове.

Найти меня, приказала я, и остановилась на пересечении между лестницей, прихожей, комнатами.