Укус скорпиона

— У меня к вам деловое предложение. Думаю, оно вас заинтересует. — Он вытер лысину платком и, с отврашением кинув его под кровать, неизвестно откуда, словно фокусник, Достал новый. — Мы можем вытащить вас отсюда, разумеется, при определенных обязательствах с вашей стороны.

— Я согласен.

Мактерри удивленно изогнул бровь.

— Вы не хотите…

— Абсолютно. Пусть даже вы — посланник сатаны. Не думаю, что в преисподней хуже, чем в Стрэнке.

— Легкомысленность — страшнейший из пороков, — назидательно изрек коротышка.

— Ерунда. Все зависит от обстоятельств. Тем более что я слукавил касательно преисподней. Не верю ни в бога, ни в черта, а люди всегда предсказуемы.

— Вы мне нравитесь, Энди, — впервые улыбнулся Мактерри, обнажив белоснежные и ровные вставные зубы. — Я люблю трезвомыслящих авантюристов. И все же прежде, чем мы заключим наш… э… скажем, контракт, я обязан вам объяснить суть происходящего.

— Просто скажите, из какой вы конторы и что мне предстоит делать.

— Хорошо, — усмехнулся Мактерри, — буду предельно лаконичен, раз вам так этого хочется.

— Мне хочется поскорее оказаться за пределами этого крысятника, пока я не проснулся, — честно признался я.

— Что ж, постараюсь не будить вас подольше. ЦРУ-«виртал».

— И не надейтесь, что я откажусь.

Белый «лендровер» ворвался в Портервилль со стороны Оливковой авеню, если, конечно, я правильно разобрал надпись на табличке. За окном замелькали одноэтажные домики: ухоженные и утопающие в зелени.

— Куда мы сейчас? — спросил я у Мактерри.

— В Сан-Франциско. Потом самолетом в Вашингтон.

Я кивнул и откинулся на спинку сиденья.

Эйфория уже прошла. Вместе с первым глотком свободы я отрезвел, и тогда в моей голове зароились десятки, нет, сотни вопросов. Но лезть с ними к коротышке-освободителю было по меньшей мере глупо. То, что я должен знать, мне сообщат, когда это будет необходимо. Не раньше и не позже. А от минимума, который я уже мог знать час назад, сам же и отказался…

И все же я был неимоверно рад. То же самое, наверное, испытывает висельник с продетой в петлю головой, внезапно услышавший слова о помиловании. Да, я был на свободе! Я упивался ею, пялясь по сторонам и радуясь каждой встречной машине, каждому ребенку, копошащемуся в песочнице. Я читал вывески на магазинах, указатели на домах, рекламу на щитах и проносящихся мимо грузовиках. Я — уже никогда не надеявшийся снова увидеть все это!

Мы свернули на Мэйн-стрит, проскочили отель «Портервилль» и вскоре оказались за городской чертой. Началось царство виноградников и цитрусовых рощ, которыми так славится долина Сан-Хоакин, особенно восточная, более обжитая ее часть.

Я и не заметил, как мы, оставив позади внушительных размеров мотель, выбрались на шестьдесят пятую автостраду. Мотель назывался «Пол Буньян». Кажется, так звали легендарного дровосека, некогда уничтожавшего леса в этих местах, но я могу и ошибаться.

На автостраде Мактерри прибавил скорость и закурил, угостив «ротмансом» и меня.

— Небось курил там всякую дрянь? — спросил он, протягивая мне зажигалку.

— Тухлятину, — согласился я.

— Ну ничего, теперь тебя ждет другая жизнь.

Мы давно и незаметно для себя перешли на «ты». Чем-то Мактерри все же располагал к себе. Может быть, безобидной своей физиономией, а может, рассудительностью и хладнокровием.

Я не знал, буду ли потом работать с ним, или же его Дело — доставить меня к месту назначения и сдать с рук на руки, так сказать, тепленького и завербованного. Почему-то мне хотелось работать с ним вместе. Впрочем, подозреваю, что я попросту находился во власти обычного человеческого стремления иметь под рукой хоть что-то знакомое.

— Скоро будем во Фриско, — снова заговорил Мактерри. — Но до той поры я все же хочу вкратце объяснить, с чем тебе придется иметь дело. Надеюсь, ты уже немного пришел в себя и готов воспринимать информацию?

Я с благодарностью посмотрел на него, и коротышка, перехватив этот взгляд, улыбнулся.

— Вот и замечательно. Теперь слушай: с сегодняшнего утра ты стал… гм… скажем так, собственностью Центрального разведывательного управления. Уйти от нас по своей воле ты не можешь, иначе тотчас окажешься в Стрэнке или, того хуже, в Сан-Квентине. У нас тебя выжмут как лимон, зато после этого ты получишь реальную свободу. До тех пор себе больше не принадлежишь. Но думаю, это все же лучше, чем пожизненное заключение, тем более что ожидает тебя интересная работа по твоему профилю. В придачу к этому обеспечишь себе безбедную старость. И не пугайся, особенно ограничивать твою свободу не будут. Ежегодно, как положено, у тебя будет отпуск, можешь даже завести семью. Требуется только полное сохранение секретности и лояльность по отношению к Президенту и Соединенным Штатам. Это, надеюсь, понятно?

Я кивнул.

— И не волнуйся. Все мы прошли через это, кто добровольно, кто примерно так же, как ты. Наша работа ничем не хуже других. Вопросы есть?

У меня их по-прежнему была масса, но я выбрал самый, как мне казалось в тот миг, важный:

— Почему именно я? Мактерри пожал плечами.

— Этого я не знаю.