Укус технокрысы

Слава что-то пишет в углу сопроводительного письма, а я оглядываю его кабинет. Тот самый, который когда-то занимал Крепчалов. Здесь мало что изменилось: тот же паркет красного дерева, та же дорогая стильная мебель. Когда-то она выглядела дорогой, потому что была самой модной и действительно обошлась государству в копеечку. Теперь вызывает уважение своей нестандартностью, редкостностью. Только терминал слева от стола новейшей модели. А стол, кстати, тоже старый, крепчаловских еще времен. И так же, как некогда у Виталия Петровича, абсолютно пуст. Не хватает только знаменитой китайской авторучки Крепчалова, которую он, словно игривый котенок, так любил катать по столешнице.

— Вот: «Считаю крайне целесообразным заключить этот договор. Срочно!» — зачитывает Воробьев свою резолюцию и, вызвав секретаршу, вручает ей бумаги.

— Пусть Лебедев прямо сейчас изучит, подпишет и запустит в дело.

Секретарша, длинноногая белобрысая девица, исчезает так же бесшумно, как и появилась.

Ишь ты, как он ее вышколил. Кто бы ног подумать, что Славик Воробьев, мой безотказный зам, станет директором Главного Управления Компьютерных Сетей? Обычно замы так и кончают свой век на вторых-третьих ролях.

Значит, когда-то я неплохо умел подбирать кадры.

— Спасибо, — вежливо говорю я и поднимаюсь, чтобы уходить. — Мне к Лебедеву твоему прямо сейчас идти?

Похоже, этому Славка у меня научился: находить себе толкового зама и сваливать на него всю неинтересную и объемную работу. Ладно, Лебедев так Лебедев.

— Ну вот, обиделся… — укоризненно качает головой Воробьев. — Пока мой зам будет вникать в суть, мы с тобой по чашечке кофе успеем выпить и молодость вспомнить. Через полчаса ко мне китайцы должны подвалить, тоже с договором, но это же через полчаса… Настенька, приготовь нам кофе, пожалуйста. С тандемом, по высшему разряду! — говорит он, повернувшись к микрофонам терминала.

— Сейчас, Святослав Иванович! С тандемом, — отзывается терминал, и я наконец-то слышу голос секретарши.

— С тандемом — это как? — интересуюсь я на всякий случай. Если с пирожными — то я их терпеть не могу.

— Коньяк — это тандем двух вьючных животных, — улыбается Славка. — Я, правда, очень рад тебя видеть. Знаешь, мне до сих пор неловко, что после «Тригона» я не ушел из «Кокоса», в знак протеста. Обошлись с тобой круто, несправедливо, но и ты пойми: мне тогда, считай, две семьи содержать надо было. Должность зама в «Кокосе» давала такую возможность, все другие варианты — нет. Пока бы ты заново раскрутился…

— На тебя я не обижаюсь, — говорю я, невольно подчеркивая слова «на тебя». Потом, спохватившись, добавляю:

— Да и ни на кого, в сущности… Каждый поступал так, как его вынуждали обстоятельства.

Или собственная выгода, могу добавить я. Но не добавляю.

— Да… Кто же знал, что технокрысы из нашего «осиного гнезда» устроят такую подлянку? А ведь платили им — на зависть всем остальным. Вирусогенами величали…

— Крыса — она и есть крыса. Горбатого могила исправит, крысу только крысоловка может остановить.

Неслышно появляется Настенька с подносом палехской росписи в длинных тонких руках. На подносе, рядом с тончайшего фарфора кофейными чашечками две хрустальные стопки с глотком золотистой жидкости в каждой. Выставив на стол чашечки, стопари и крошечную сахарницу, секретарша безмолвно и бесшумно исчезает.

Могла бы и «пожалуйста» сказать.

Славка, пригубив стопочку, зажмуривает от удовольствия глаза и выливает остатки коньяка в кофе. Я следую его примеру.

— А ведь все, казалось, было предусмотрено. И терминалы без флоппи-дисководов, и писать этим сволочам не разрешали, и линии связи шли только по оптическим кабелям, да еще в трубах и под давлением… — начинает ворошить прошлое Славка.

— А они элементарно, по радиотелефону через квартиру в доме напротив надиктовывали наработанные за день фрагменты вирусных программ сообщнику, а потом продавали и сами вирусы, и антивирусы к ним фирме «Програм-Ком». То-то она так быстро выросла, как на дрожжах, — спешу я закончить неприятные воспоминания. Кофе хорош и без них.

— Да, если бы не твой адвокат, последствия были бы намного хуже. И еще «Тригон» этот некстати взбесился…

— Зато, если бы не расследование, затеянное по его поводу Грибниковым и Крепчаловым, мы бы еще долго не знали, что наши хваленые вирусогены так и остались прожорливыми крысами.

Я отодвигаю опустевшую чашечку.

Ну, хватит уже? Где там его трудолюбивый зам?

— А Леночка наша, секретарша? У тебя ведь с нею что-то было? — не отстает Воробьев. Похоже, ему доставляет удовольствие терзать меня неприятными воспоминаниями, наслаждаясь при этом мыслью, что теперь он директор Управления, а бывший шеф пришел просить его о помощи. Договор я и в самом деле составил однобоко, больше к своей выгоде, чем в интересах бригады монтажников, которую я прошу у ГУКСа. Что делать, сроки семинария поставили жесткие, своими силами не управимся. Славка, листая договор, выловил, конечно, этот момент, но спорить с бывшим своим директором не посмел. На что я, собственно, и рассчитывал. Зато теперь он отыгрывается…