Укус технокрысы

— Но вначале на рынок, цветы купить, — добавляю я.

— На рынке цветы только с утра. Хотите, приторможу возле «Руслана», там в вестибюле гвоздики продают до самого закрытия.

Через полчаса, сунув водителю почти вдвое больше, чем показывает счетчик, и посулив еще столько же, если подождет меня ровно семь минут, я жму на кнопку звонка квартиры Пеночкиных. Дверь не утеплена — Петя, конечно, не позволяет себе тратить время на такие пустяки. У порога лежит чистенький резиновый коврик, покрытый влажной тряпкой. Я тщательно вытираю ноги и еще раз звоню.

Главное — ошеломить своим появлением, и сразу же — решительный штурм. Только бы дочка не помешала. Но если грамотно действовать, учитывая особенности местности и маневры противника, то и это непреодолимое препятствие можно будет преодолеть. К соседке ее отправить или пораньше спать уложить. Сколько сейчас? «Денщик» показывает 19:55 МСК. Вот-вот передача для малышей начнется. Или она теперь позже идет?

М-да. Напрасно я ноги вытирал. Квартира словно вымерла. И где эта Элли пропадает? Муж, можно сказать, в опасности, а она шляется где ни попадя… Тоже мне, декабристка!

Достав записную книжку, я вырываю из нее листок, торопливо пишу: «Прекрасной Даме от отвергнутого ею рыцаря», вкладываю записку в букет, пристраиваю его между ручкой и косяком двери. Круто поворачиваюсь в сторону лифта и сразу же — в обратную, в ответ на глухое лязганье замка. Пытаюсь поймать падающий букет, но промахиваюсь, а заодно сбиваю на пол собственную шапку. Элли, одной рукой придерживая распахнутую дверь, а другой — полу халата, смотрит на меня сверху вниз с царским спокойствием на лице.

— Пришли все-таки, — констатирует она, когда я, справившись, наконец, с непокорным букетом и своенравной шапкой, вручаю ей цветы, не забыв при этом вынуть и спрятать в карман дурацкую записку.

— Извините, что без приглашения, — произношу я совсем не ту фразу, с которой должна была начаться партия. Но дебют ее я бездарно и безнадежно проиграл. Придется начинать с обороны, позабыв на время о наступлении.

— Я почему-то была уверена, что вы сегодня придете, — говорит Элли и, загадочно улыбнувшись, улетучивается из прихожей. Тотчас раздается звук льющейся воды. Я снимаю пальто, пристраиваю его на перегруженной вешалке, причесываюсь перед большим овальным зеркалом.

— И даже дочку на время к соседке отвела.

Эдли скользит мимо меня с вазой в руках, по-прежнему улыбаясь.

Расческа на мгновение замирает в моей руке.

Неужели — поддавки, с форсированным выигрышем? Даже неинтересно как-то…

Быть такого не может.

Небольшая, со вкусом обставленная комната. Все свободные участки стен увешаны книжными полками.

— Вы ведь об этом мечтали, не правда ли? — спрашивает Элли, поправляя в вазе гвоздики.

О форсированном выигрыше не может быть и речи. Слишком приветливо она улыбается. Подозрительно приветливо.

— Как о несбыточном, — откровенно признаюсь я и, повинуясь едва заметному жесту, усаживаюсь в кресло с низкой спинкой. Элли устраивается на диванчике напротив. Короткий халатик не закрывает острых коленок, и мой взгляд, повинуясь закону всемирного тяготения, неудержимо падает на них, отскакивает, мячиком, к большим глазам, настороженно глядящим из-под светлой пушистой челки, скатывается по туго обтянутой сатином груди к крутому изгибу бедер…

Кажется, битва будет скоротечной. Но исход таких сражений непредсказуем.

— Зачем вы пришли? — делает выпад Элли. На лице ее нет и следа очаровательной улыбки. — Неужели вы надеетесь, что… что я… когда даже неизвестно, жив мой муж или нет… Вам не кажется, что это — чересчур?

Это называется — выбить оружие. Весь план кампании, и без того неудачно начавшейся, окончательно скомкан.

А в самом деле, на что я надеялся? Дон Жуан несчастный. Несостоявшийся. Ясно же было, еще с прошлой ночи: здесь ловить нечего. Так нет, приперся…

— Я пришел, чтобы попросить прощения. За «Элли», — тихо говорю я и отвожу глаза в сторону — от колен, от груди, от светлой пушистой челки.

— Да что уж там… Давно быльем поросло, — так же тихо отвечает Элли, и я понимаю: она теперь тоже безоружна. Значит, еще повоюем? Не только женщинам интуиция подсказывает безошибочные ходы. Мужчинам тоже иногда удается расслышать ее слабый голос. А что касается Пети… Мартьянов четко сказал: он жив. То есть, можно считать, находится в служебной командировке. Ситуация стандартная, и Элли зря давит мне на психику.

— Я… Мне… Очень скверно было тогда, восемь лет назад. И вспоминал я потом вас… часто. Чаще, чем других, хотя ничего между нами не было. Да и быть, как я теперь понимаю, не могло. Мне и в голову не приходило, что ты… вы можете быть так… ну, влюблены, что ли…

— Привык, что тебе ни одна не отказывает? — грустно улыбается Элли. — Думал, и я тоже, только помани пальцем?

Как легко, как незаметно мы перешли на «ты»! Чудесно. Теперь главное — не сбиться с верного тона.