Укус тени

— Именно так, лейтенант! Вы уже начинаете надоедать мне! Нам тут всем известно, что таких связей у Лорана — хоть отбавляй!

— Неужели? Э-э… А не нужно ли и вас допросить по данному поводу, капитан?

Джамиля смотрит на Тореза таким взглядом, как будто сейчас выхватит пистолет и пристрелит его. Фабр изумленно таращится на них обоих.

— Если у вас есть время, которое вы готовы потратить впустую, то можете допросить и меня, лейтенант!

Торез предпочитает больше ничего не говорить: он и так доволен тем, что больно уколол Джамилю, причем на людях. Джамиля, слегка нервничая, заканчивает проводимое ею совещание.

— Ну что ж, мне кажется, мы все обсудили… Действуйте, господа!

Полицейские выходят из кабинета капитана Фасани в коридор. Фабр остается наедине с Джамилей и закуривает сигарету.

— А вы мне не сказали, что Лоран — ваш любовник, капитан…

— Бывший любовник, — сердито поправляет Фабра Джамиля.

— И долго вы с ним встречались?

— А какое это имеет значение?

— Просто нужно разобраться с данным вопросом…

— Вы думаете, что это я убила Лорана?

— А откуда вы знаете, что его убили?

На несколько секунд воцаряется тишина. Затем Джамиля резко встает и выходит из кабинета. Фабр бросается вслед за ней.

— Я не собираюсь слушать ваши дурацкие домыслы! — выпаливает Джамиля.

— Простите, но вам не следовало скрывать от меня эту информацию… Тем более что она всем известна!

Джамиля оборачивается и зло смотрит на Фабра. Со стороны кажется, что она вот-вот набросится на него с кулаками.

— Мы провели вместе всего лишь пару ночей, майор. Потом этот негодяй, должно быть, похвастался своим приятелям. Такой ответ вас устраивает?

— Вы, похоже, очень сильно на него обижены…

«Если бы он только знал, насколько сильно!»

— Вовсе нет! — восклицает Джамиля. — Он всегда обращается с женщинами подобным образом… Одна-две ночи — и Лоран дает деру! Потом, на следующее утро, он присылает букет цветов и прощальную открытку!

Фабр, улыбаясь, говорит:

— Я таких типов знаю! Готов поспорить, что он пишет что-нибудь вроде «я допустил ошибку», «у меня есть семья» — ну и тому подобное!

— Именно так! Видите, вы его знаете не хуже меня!

— А… а как вы считаете, он способен заморочить женщине голову?

— Что вы имеете в виду?

— А то, что некая женщина, проведя с ним одну-две ночи, может влюбиться в него до такой степени, что…

— …что готова убить его?

— Или, скажем, бросить ради него своего супруга.

— Этого я не знаю… В нем, в общем-то, нет ничего особенного!

— Тем не менее версия с брошенным мужем кажется мне интересной… А вы замужем, Джамиля?

Джамиля с удовольствием дала бы этому типу пощечину. Чтобы заставить его перестать ухмыляться. Но она — хотя и с большим трудом — сдерживается.

— Нет, господин полицейский. Я не замужем! Но если вы задаете мне такие вопросы в своих личных целях, то имейте в виду: вы не в моем вкусе… Да и ваш срок годности, похоже, давно истек!

Фабр, все еще идущий вслед за стремительно шагающей Джамилей, резко останавливается, едва не получив по лбу захлопнувшейся прямо перед ним дверью женского туалета.

Борьба с холодом требует большого количества калорий.

Но если ничего не есть, этим калориям взяться неоткуда.

Бенуа сейчас приходится убеждаться в этом на своем собственном опыте.

Солнце заглянуло в его «клетку» совсем ненадолго — минут на десять, не больше.

Он заставляет себя выпить несколько глотков воды из-под крана. Инстинкт самосохранения. Сегодня утром у него начала кружиться голова, как только он, сидя у стены, попытался подняться на ноги.

Еще несколько дней, а может, часов — и ему будет трудно встать с пола.

Когда раздается скрип двери, он закрывает глаза.

Его мучительница снова заходит в подвал. Что она придумала на этот раз? Может, она, угрожая пистолетом, заставит его лизать ей пятки?

Ему кажется, что от нее можно ожидать чего угодно.

Лидия идет по подвалу — серая тень, двигающаяся посреди тьмы. Остановившись, она в течение нескольких минут рассматривает его из темноты, а затем подходит настолько близко, что ему становится видно ее лицо.

— Ты, похоже, успел сильно ослабеть!

— Нет, еще не очень сильно… — отвечает Бенуа, открывая глаза.

— Но ты измучен, майор, да?

— Да…

Она просовывает между прутьями решетки чистую одежду. Бенуа не верит своим глазам.

— Джинсы, рубашка, свитер… Трусы, носки… Я ничего не забыла? Ах, да… Одеяло… И вот еще твой несессер с туалетными принадлежностями… Теперь ты снова сможешь стать похожим на человека.

Обидная реплика, но Бенуа не пытается даже хмуриться.

В течение нескольких секунд он не решается подойти к решетке и взять одежду. А вдруг она приготовила ему какую-нибудь новую пакость?..

Наконец он берет принесенные Лидией шмотки и поспешно уносит их вглубь своей «клетки» — а то Лидия, чего доброго, еще передумает. Он натягивает на себя джинсы, рубашку и свитер и в изнеможении опускается на пол: ему уже трудно стоять на ногах. Как-никак, он трое суток ничего не ел.

— Ты ничего не забыл, Бенуа?

Ну конечно же, забыл. И как он мог быть таким бессовестным?!

— Спасибо, — еле слышно произносит он.