Укус тени

Сколько часов она сидит здесь наедине с мучающими ее вопросами? С вопросами и с лежащими в ее кармане ключами от «клетки», в которой она все еще держит своего пленника.

«Я не могу допустить, чтобы он умер. Но я также не могу допустить, чтобы меня посадили в тюрьму».

Неразрешимая дилемма, над которой Лидия бьется уже не один час.

Но ей все-таки придется сделать выбор, и чем быстрее, тем лучше.

«Или он, или я».

Орелия смотрит на нее сквозь полумрак пристальным взглядом: Лидия замечает их общую фотографию в тусклом свете неполной луны.

Только она, Лидия, способна различить, кто из запечатленных на этом снимке близняшек — Орелия, а кто — она, Лидия. Даже родители путались, глядя на своих дочерей. Они были так похожи друг на друга — и нравом, и внешностью! Но при этом они были такие разные!

После исчезновения своей сестры-близняшки Лидия осталась в этом — враждебном ей — мире совсем одна. Она оказалась к этому абсолютно не готовой, потому что они с сестрой с самого рождения всегда были вместе, всегда были вдвоем.

Поэтому после исчезновения Орелии у Лидии появилось ощущение, что от нее каким-то чудовищным образом отсекли половину. Ей стало казаться, что у нее теперь только один глаз, одно легкое, одна нога… Что у нее осталась только половина мозга и половина сердца.

Ей было от чего рухнуть в болото всевозможных неврозов и постепенно опуститься до его самых жутких глубин.

Лидия была просто не в состоянии выдержать обрушившееся на нее одиночество.

Именно поэтому она воскресила свою сестру внутри себя.

Одно тело на двоих — только и всего.

Правда, вдвоем в одном теле было уж слишком тесно. Слишком тесно для того, чтобы расти и развиваться. Слишком тесно даже для того, чтобы просто существовать.

Мысли Лидии снова возвращаются к ее пленнику, мучающемуся внизу, в подвале.

Да, он очень сильно страдает. Она об этом знает.

Да, он умрет.

Однако виновата в этом не она. Точнее, не она одна.

Когда двое пребывают в одном теле, это дает кое-какие преимущества. В допущенных ошибках виноваты они обе — а значит, ответственность каждой из них уменьшается вдвое.

Честно говоря, в данном конкретном случае есть один нюанс: Лидия влюблена в Бенуа. У нее больше нет сил убеждать себя в том, что на самом деле это не так.

Целых три месяца она следовала за ним везде и всюду, разглядывала его, почти целые сутки напролет наблюдала за его жизнью. Она досконально изучила этого мужчину… Все это время она думала только о нем, — и постепенно ее ненависть к Бенуа дополнилась страстью к нему. Ненависть и страсть неожиданно переплелись и стали неотделимы друг от друга.

А еще она провела довольно много дней в непосредственной близости от него, и между ними возникло такое понимание, какое очень редко бывает между двумя людьми.

«Никто не знает его лучше меня. Никому не удавалось настолько сблизиться с ним».

Лидия встает и направляется в подвал, хотя сама еще толком не знает, что она сейчас будет делать. Возможно, она просто посмотрит на Бенуа — вот и все.

Открыв скрипучую дверь и подойдя к лестнице, Лидия садится на верхнюю ступеньку. Она не включила в подвале освещение, однако свет висящей в коридоре лампочки проникает сюда через открытую дверь, позволяя ей — хотя и смутно — видеть Бенуа.

— Лидия? — раздается слабый голос.

— Да, я здесь.

— Лидия, пожалуйста… Мне очень плохо, я больше не могу терпеть… Я скоро подохну!

— Мне нужно кое-что сказать тебе, Бен. Мне… мне кажется, что я в тебя влюбилась…

Бенуа настораживается. Впрочем, такое признание его не очень-то сильно удивляет.

— Да, я тебя люблю, — повторяет Лидия.

— Я понял. И меня это очень трогает… Но если ты любишь меня, то должна спасти мне жизнь!..

— Мне хочется это сделать… Но я боюсь… Боюсь за саму себя… Очень сильно боюсь…

Бенуа начинает лихорадочно размышлять. Как ему переубедить Лидию? Как заставить ее перебороть свой страх? Бенуа с огромным трудом встает, упирается в бетон здоровой ногой и припадает к решетке. Он видит в полумраке силуэт Лидии, сидящей в верхней части лестницы.

— Лидия, прошу тебя… Я даю честное слово, что постараюсь тебе помочь… Если ты освободишь меня, я не брошу тебя. Я знаю, как много ты перенесла, и понимаю, что именно поэтому ты так поступала. Я им все объясню.

— А может, ты меня обманываешь… Может, ты захочешь мне отомстить, захочешь отыграться на мне как можно сильнее… И я тогда всю свою оставшуюся жизнь проведу в тюрьме!

— Нет! Я клянусь тебе, что такого не будет… У тебя есть смягчающие обстоятельства…

— Тогда меня отправят в психбольницу, а это еще хуже, чем тюрьма!..

— Лидия, если я умру, мы с тобой расстанемся навсегда! — пытается использовать еще один довод Бенуа.

Он слышит, что Лидия начинает плакать.

— Я найду того, кто присылал эти лживые письма и тем самым вынудил тебя так со мной поступить… А еще я найду того мерзавца, который убил твою сестру! Я толковый полицейский, ты же знаешь…

— Знаю… Бен, прости меня!

Бенуа решает пустить в ход самое последнее из имеющегося у него оружия.

— Я тебе все прощаю, Лидия… Абсолютно все…

— Правда?

— Да… Я тебя прощаю… Открой эту дверь, прошу тебя.