Улан 4

Вообще, Павел всегда был скуповат, а с возрастом это постепенно перерастало в скупердяйство. А "масла в огонь" добавляла Мария, урождённая Подебрад. Воспитание у неё было классическим европейским, "жлобоватым". Ну и… она это не афишировала, но по косвенным признаком женщина обиделась на Померанского за раздел Чехии.

Пока "высокие договаривающиеся стороны" в лице дипломатов занимались флотом, Рюген методично "взламывал" Балканы. "На хозяйстве" остался Богуслав, давно уже взявший на себя функции Канцлера Империи. Оставить кого-то рангом пониже было нельзя — время от времени приходилось решать не только крайне важные, но ещё и деликатные вопросы Померанского Дома, в которых кроме старших Померанских, только Юрген фон Бо, как родич, ориентировался на таком же уровне. Какие? Ну хотя бы — династия Виттельсбахов, вопрос с ликвидацией некоторых семей банкиров — целиком, Русский Двор и так далее. Дела такого рода решались так, что исполнители знали только "кусочки", причём ради маскировки некоторые из "кусочков" были лишними — чтобы посторонние в принципе не смогли "сложить пазлы".

Поход Владимира смог состояться только потому, что франки в настоящее время увязли в Гражданской Войне и параллельно залезли в Итальянские государства. "Армия" Сен-Жюста получила трёпку в Вандее, хотя и местных крестьян сильно проредила. Отступали с воплями о "Преданной Революции" и как и ожидалось — Сен-Жюста казнили.

После этого лидеры Французской Революции собрали уже нечто более боеспособное и направили в мятежные провинции. Ну а для финансирования происходящего собрали ещё одно войско и начали тотальный грабёж Италийских княжеств. Залезли и в Испанию, но не слишком уверенно, да и получилось это только потому, что испанцы тоже вели Гражданскую Войну, причём более "весёлую", чем франки. У них одних только сторонников монархического пути развития Великой Испании начитывалось три партии — за Бурбонов и за представителей других аристократических семей. А ещё были сторонники раздела страны[95] — баски, арагонцы и другие. У тех тоже были сторонники королевской власти и Республик.

Приятно радовало, что у французов так и не нашлось пока альтернативного Бонапарта и Лидера Нации, так что в Конвенте грызня была ещё та… И именно сейчас, пока из серьёзных противников осталась только Англия, не обладающая серьёзным сухопутным войском, Грифич мог наконец взяться всерьёз за Османскую Империю. Другого шанса может и не быть…

Турки начали воевать грязно, выжигая территории, по которым отступали. Для них это вообще-то было несвойственно — несмотря на то, что страна уверенно погружалась в религиозное мракобесие, османы были теми ещё государственниками. И если уж начали воевать с тактикой выжженных территорий, то было ясно — удержать Балканы они не надеются.

Нужно сказать, что не все турки были согласны с такой политикой — народ они, в общем-то, достаточно вменяемый. Но муллы, дервиши и всевозможные вспомогательные войска из "союзных" народов вроде албанцев накручивали ситуацию. Сербские территории, находящиеся под турками, вспыхнули моментально и оказалось, что большая часть жителей в той или иной степени владеет оружием и организованна в какие-то отряды. Не то чтобы они сильно мешали туркам… Но защитить себя и своих близких сил обычно хватало — особенно потому, что "на хвосте" у "факельщиков" висели передовые отряды венедов и имперские Легионы.

Неплохо справились и венгры, часть территории которых оставалась пока под османами — в своё время попаданец не стал воевать за чужие интересы.

А вот болгары, у которых только-только начало появляться подобие Сопротивления, а не одна "кухонная" говорильня, пострадали сильнее всего. Доходило до того, что в некоторых городах христианское население уничтожалось до последнего человека[96], причём в резне порой принимали участие соседи мусульмане[97], бежавшие затем вслед за оттоманской армией с награбленным добром.

Греция казалась островком мира и спокойствия — там демонстрировали повышенное дружелюбие к оккупантам, но всем было ясно, что как только дела у осман пойдут хуже, греки быстро возьмутся за оружие — если это будет сравнительно безопасно для них. Ясно это было и туркам, но обострять отношения раньше времени они не хотели — ещё один "очаг напряжённости" мог оказаться той самой "последней соломинкой".