Улеб Твердая Рука

— Напротив! С тобой я согласен на любую дерзость! И нужных людей соберу, клянусь!

Улеб сказал:

— Идем. Красильщик не поднимет шума, он, как я понял, принял меня за человека из Палатия. Даже сам просил, чтобы я увел тебя подальше.

— Нелишне знать, куда направимся, улизнув отсюда благополучно?

— Мне нужно к печенегам сестру искать. А после домой, на родину.

— Чую, снова будешь подбивать меня на кузнечное дело в твоей стране. Признайся сразу.

— Уговаривать не стану. Сам после плаванья решай, как дальше жить.

— Моя земля здесь, Твердая Рука. А василевсы все-таки не вечны.

— Каждому свое, как пишут на щитах катафракты. Идем же.

— Погоди, — сказал Анит не без смущения, — как раз сегодня обещала посетить меня… Скоро явится мой ангел. Я должен объяснить свое бегство, проститься с ней. Да и тебе, пожалуй, надо повидаться, раз поминала твое имя.

— Ну нет, — возразил юноша, — на кой мне таинственная твоя утешительница. Ты знаменит, с тобой пусть и жеманится да распускает девичьи загадки. Мне ж это ни к чему. И без того потеряно полночи, а я еще намерен заглянуть в одно укромное местечко среди дальних скал, прихватив с собою кое-что припрятанное. Если сбереглось за эти годы.

— Тогда иди. За меня не беспокойся. Буду на берегу, где условимся, с верными людьми и… со спокойной совестью перед нею. Где стоит корабль?

— На краю Большого причала близ песчаной полосы, — ответил Улеб после некоторого колебания. — Спросишь корабль Птолемея. Запомни, Птолемея. А сторожит его человек по имени Андрей. Скажешь ему, что послан мной. Его отпусти и жди меня.

— Не задерживайся на скалах, мой мальчик, надо успеть покинуть залив до восхода солнца, как только опустят на дно заградительную цепь. — Бородатый атлет уже сам напоминал мальчика, охваченного азартом, и это порадовало Улеба. Еще недавние казавшиеся безысходными уныние и подавленность могучего телом мужчины буквально на глазах испарилось без следа.

Улеб рассмеялся и пообещал:

— Постараюсь. А ты возьми мой меч на всякий случай.

— На всякий случай у Непобедимого есть кулаки, — смеялся Анит, — проложу ими путь к гавани, будь уверен.

— Хорошо. Поклонись от меня своему загадочному чертенку с лепешками.

— Изыди! Сгинь!

— Все. Исчезаю. До скорого свидания на воде.

Улеб пересек дворы, посреди которых продолжали пылать костры и суетились у медных котлов, задыхаясь от едкого пара, безмолвные полуголые работники.

Красильщик наблюдал за ним, прячась за бочкой. Твердая Рука поманил его пальцем и, когда тот подбежал, точно солдат к полководцу, обратился к нему многозначительно, с таким видом, какой, вероятно, присущ реальному полководцу, доверяющему реальному солдату весьма важное и ответственное поручение:

— Выслушай и хорошенько запомни каждое слово.

— Я весь внимание, достойный посланник власти, — угодливо отозвался красильщик, кланяясь.

— Именем всевидящего василевса и в интересах Священной Империи ты обязан сохранить в глубокой тайне то, что сейчас доверю тебе.

— Боюсь. Недостоин. Всю жизнь сторонился…

Улеб наклонился к его уху и тихонько сказал:

— Я ухожу. Спустя время твою обитель покинет Анит Непобедимый. Он обречен. Близок час твоего избавления от опасного постояльца. А главное, никто не должен видеть, как Анит уйдет отсюда, дабы не просочились слухи о его погибели.

— К неверным? Осмелюсь спросить, не станут ли они, неверные, мстить мне за соуча…

— Молчи! Я не все сказал. — Улеб с наигранной подозрительностью озирался по сторонам, явно заботясь о том, чтобы их не подслушали. — Священной Крепости угодно, чтобы ты незамедлительно содеял следующее. Первое — вкопал столб прямо на пороге ночлежки. Второе — высек на том столбе вот такую метку, — он начертил на подножной пыли треугольник с точкой посредине, — и, наконец, третье. Сейчас же погаси костры и уложи спать работников, предварительно накормив их досыта, чтобы сон их был крепок и они не смогли ни слышать, ни видеть ничего до утра. Горе тебе, если не исполнишь хоть что-нибудь из того, что велю. Ты понял?

Совершенно обалдевший хозяин красильни в ответ лишь мотал головой так, что плясала, тускло поблескивая, драгоценная серьга в его ухе.

— Понял… не понимаю… все понял, великий перст Владыки!

— Предупреждаю снова, — грозно молвил Улеб, — все три наказа должны быть исполнены без малейшего обмана. Это очень важно. Иначе пожнешь участь Анита.

— Боже упаси!..

Давясь сдержанным смехом, Улеб откинул щеколду, толкнул сапогом скрипучую дверцу и шагнул в мрак проулка, довольный своей проделкой.

В светлом проеме, за которым открывалась улица, озаренная городскими огнями, на миг показались три силуэта. Женщина куталась в черную накидку, на обоих сопровождавших ее мужчинах также были черные плащи.

Завидев Улеба, все трое прильнули к стене, укрываясь в ее тени. Улеб успел заметить, что руки мужчин при этом нырнули под складки плащей, где, по-видимому, было припрятано оружие. На всякий случай положив ладонь на рукоять меча, он проследовал мимо них, словно не видел вовсе.