Улеб Твердая Рука

Впереди процессии, кружась и завывая, брели глашатаи. Потом показывался сам патриарх Полиевкт в хрустящей от золота ризе, несущий в одной руке скромный крест, в другой — жемчужную диадему василевсов. Мальчики в белых балахонах, должно быть, олицетворявшие собою кротость и духовную чистоту, семенили за патриархом, послушно воздев к небесам замлевшие рученки. Сзади них в полусотне шагов шли с опущенными головами могучие телохранители Константина в широких перевязях из пятнистых гепардовых шкур.

Приутихшая толпа смотрела на усыпанную цветами колесницу Порфирородного, которую тащили за длинные кожаные лямки избранные военачальники Их имена горожане нашептывали друг другу.

— Справа Афанасий Громоподобный, я узнал его.

— А это кто?

— Который?

— Тот, что выпрямился, смотрит поверх голов.

— Сам доместик Востока Никифор Фока. Грех тебе.

— И еще один из рода Фок, Вукол.

— Смотрите, смотрите! Роман! Боже, я узрел черты Августейшего!..

— Посмотри лучше, как его августейшая красотка пялит бесстыжие свои глаза на воителя Никифора Фоку.

— Осквернительница супружеского ложа.

— Отсохнет язык твой, богохульник!

Горожанин, осмелившийся, перешептываясь с соседом, непочтительно отозваться о василиссе[25], вероятно, относился к числу тех, кто не мог простить владыке, что он в свое время вопреки воле покойного отца взял в жены дочь простого владельца харчевни с улицы Брадобреев.

Да, василисса Феофано еще недавно босоногой девченкой с именем Анастасия продавала фрукты, бегая с корзинкой между столами известной всему Константинополю таверны «Три дурака», принадлежавшей ее отцу. Слух о ее необычайной красоте и звонком, как серебряный колокольчик, голоске достиг ушей Романа, он приказал доставить певунью в Палатий, из которого она уже не вернулась на улицу Брадобреев. Стала у трона. О ее тайных встречах с Никифором Фокой не знал только муж ее, василевс Роман…

Отец ее тоже почил в лаврах. А новый хозяин «Трех дураков», сказывали, с утра до ночи гоняет своих дочек фруктами по знаменитой харчевне, надеясь на такое же чудо в своей судьбе, какое выпало предшественнику. Обе дочки нового владельца веселого заведения, Митра и Кифа, по слухам, внешностью не уступают счастливице Феофано, особенно младшая, Кифа, да разве повториться чуду?

История торговки Феофано, взошедшей на ступени храма святого Стефана во дворце Дафны, где бракосочетались императоры, стала притчей во языцех и, пожалуй, достойна более подробного описания, однако сейчас не это сейчас не это интересно для нас.

Траурное шествие завершали музыканты и воины. Печальные звуки греческих флейт-сиринксов, свирелей, фракийских гайд и арабских скрипок заглушались топотом солдат. Развевались боевые знамена — свидетели былых побед.

Затем взору присутствующих открылась ужасающая, отталкивающая картина. Люди пятились, содрогались. Женщины испуганно прижимали к себе детей, мужчины хмурились, глядя на толпу наемных плакальщиц.

Несколько сотен старух обрывали на себе волосы и одежды, царапали тела и лица. Ползущие на коленях, они сотрясали воздух воплями и рыданиями. Жутко было наблюдать, как ползут они, точно кишащая в пыли масса безногих калек в грязных лохмотьях. Фальшивое исступление несчастных существ страшно омерзительно, как и сама их профессия, как и сам ритуал, требующий самоистязания за плату.

Днями позже эти же самые старухи заполнили эти же самые улицы. Только теперь уже они ползли на коленях, стеная, а, напротив, довольно бойко ступали, принаряженные кем-то из придворных распорядителей в пестрые дешевые накидки, нестройно тянули заздравную песнь, изображали радость и ликование. И геральды-глашатаи, отгонявшие их, громко трубили весть о начале благословенного и нераздельного правления Романа, продолжателя Македонской династии. И церковный перезвон был оживленным, легким, и музыка на площадях игрива.

Поскольку Христос руками патриарха Полиевкта возложил венец на голову Романа II, жители Константинополя принялись настраиваться на грандиозный праздник. Со всех сторон фемы сгоняли на убой скот, везли клетки с птицей, горы съедобной зелени, восточные сладости и прочие лакомства. Варили вино, разукрашивали постройки. Съезжались издалека желающие попытать удачи на праздничных состязаниях. Скрипели колеса фургонов бродячих актеров, стучали копыта коней искателей приключений. Служители ипподрома готовились к встрече гостей.

А пока на Марсовом поле Евдома, расположенного за городской чертой, близ порта, и представлявшего собой несколько окольцованных садами дворцов, великолепные газоны и Трибунал, где обычно совершались торжества, выходы императора, особые богослужения, Воинские ристалища или иные развлечения царствующего двора, состоялись провозглашение повелителя Ойкумены и воинский парад. Отсюда были посланы гонцы во все доступные страны с приглашением на грядущее празднество.

Там же, в Евдоме, а точнее в белоколонной ротонде посреди благо ухающего сада, произошла сцена, не лишенная для нас интереса.