Улей-2

На сей раз моя головная боль состояла в единственном: я хотела, во что бы то ни стало доработать месяц и получить свои кровные, но именно в этом самом месте я напоролась на ещё один подвох. Ублюдочный Шмордин был парень не промах. Зарплата выплачивалась один раз в месяц, аккурат двадцатого числа. Человек, решивший уйти из этой гадской конторки, был вынужден тянуть до последнего, лишь бы только дожить до двадцатого, а там, получив крохи, сбежать. За отработанные три недели нового месяца никакого расчёта, разумеется, не было.

Нас словно слепых котят каждый день перебрасывали с точки на точку. Через пару недель ажитации всем девочкам вручили по пачке объявлений:

– Идите и расклеивайте везде, где только сможете! За каждой из вас закреплён определённый участок. Что это за участок, узнаете у Слепова. Когда всё расклеите, вашу работу проверят. И не дай бог, объяв не увидим!

До двадцатого апреля оставалась пара-тройка дней. Таскаясь по городу с дурацкими бумажками, я сто раз успела промочить ноги, но всё же добросовестно выполнила задание. «Только бы дожить до среды, только бы получить заработанное, – ныло внутри, – получу зарплату и тут же сбегу»!

Так и вышло. Деньги я получила и была такова. Но приступить сразу к новым поискам работы у меня не вышло. Во-первых, нужно было готовиться к госами, до которых оставалось хрен да маленько, а во вторых, я покрылась чирьями….

Глава 8

Валька-целкин и её «мордасти»

Лежа на диване в позе «нараскаряк», мне почему-то думалось об одном и том же. Мне думалось о пресловутом стакане воды, который многие желали бы получить в старости. То ли поза располагала к подобным измышлениям, то ли эстетический и болевой шок, в коем я находилась.

Ну, ладно бы просто чирий, и ладно бы один, ну, хорошо – два… Нет! Всё это для слабаков! На моём прекрасном теле вылезло сразу семь(!) чирьев и все они сконцентрировались в одном очень даже интересном местечке. Тот, кто догадлив, исходя из указанной выше позы, уже понял, где именно находился их «палисадник». Да! Именно там, где их меньше всего ожидаешь!

Адский ад! Не встать! Ни сесть! Ни лечь! Ни повернуться! Не шелохнуться! Не вздохнуть, ни пердануть! Ну, что сука за жизнь такая?! Спасало только одно: бесконечные визиты новой соседки, которую с чьей-то лёгкой руки все прозвали Валька-целкин.

Валюша, годившаяся мне по возрасту едва ли не в бабушки, перебралась в улей не так давно. Приземлившись на втором этаже, аккурат через три комнаты от меня, она тут же принялась со всеми обитателями налаживать мосты да выискивать новые броды. Сделав скромный ремонтик в камере под кодовым названьем «большой гробик», Валюша зачастила ко мне с бесконечными визитами вежливости.

Если бы не целкин, то моё прискорбное существование наверняка свело бы меня в могилу, не иначе – столь худо мне было. Зато с Валей грустить не приходилось. Забегая ко мне по нескольку раз в день, она, словно сорока на хвосте, приносила последние новости:

– Нет, ты только подумай, да какого состояния нужно нажраться, чтобы нассать в комнату соседей?!

– То есть?

– Степаныча знаешь? Ну, этот, который бывший лётчик? Который с третьего этажа?

– Мммм…. да вроде знаю… Такой маленький тихий мужичок?

– Ага, тихий! Это он пока трезвый, так тихий! А как нажрётся, так куда скромность пропадает?! Жена его выкинула из дома и правильно сделала, так он теперь тут паскудит! Допился по потери вида лЮдского! Вчера с вечера, представляешь, начал пить, и что-то ему в собственной комнате не понравилось, так он вытянул свой матрац в коридор и улёгся на него прям у всех под ногами. Люди ходили по коридору, переступая через него! А оно им надо?! Но так это ж не всё! Ближе к ночи этот козёл проснулся и по стеночке пошёл в туалет. На ощупь пошёл, понимаешь ли! И не дошёл! Первая дверь, которая открылась под действием его тычков, и стала для него туалетом. Представляешь?! Скот разэтакий! Нассал Верке Жамовой прямо в комнате! Прямо на холодильник! Верка этого гада чуть было не убила! Благо соседи выскочили и оттащили её!

И всё же чаще всего Валя-целкин делилась не столько общежитскими новостями, сколько историями из собственной буйной молодости. Из её исповедей следовало, что принадлежит она к давным-давно разорившемуся дворянскому роду. Когда Валюшке было два или три года, её мать умерла, а отец тут же привёл в дом молодую особу, которая не давала спуску никому, включая самого хозяина дома. Детство моей соседки было не просто мрачным, а по-настоящему трагичным. Не видя с младых ногтей никакого тепла, став взрослой, она так и не уяснила для себя, что же это за субстанция такая – «сердечное тепло»? Замуж Валя выходила сто пятьдесят раз, в каком-то из браков родилась дочь Юля, с которой вот уже три года они были в ссоре и совершенно не общались.