Улей

И вот сегодня она любезно поделилась тайным знанием.

«Там вообще ничего нет».

И то верно. Зачем нужен загробный мир и резервуары в виде рая и ада, когда они все крутятся между жизнями, как белье в стиральной машине?… Бытие оказалось бесконечным циклом перерождений, и человек разгребал свои причины и следствия в каждом новом воплощении. Буддисты не ошибались насчет колеса обусловленного существования, да только об исключениях они ничего не знали, а они были. Например, Рут. Мертвая, которая не перешла в новый цикл, и встряла, словно камень между шестернями экзистенциального механизма. Ни назад, ни вперед. Живые ее не видят, но она все еще среди них. Поэтому ей и пришлось податься к Клариссе. Данила понимал без ее объяснений, ведь только экстрасенсы видят привидений и, вероятно, могут им чем-то помочь…

А что делал он? При чем тут вообще он?

Этого они пока не знали.

Данила просто жил рядом с Рут, имея статус странного иждивенца или прислуги – как посмотреть. Когда они приходили в их просторную темную квартиру в мансарде одного из старых жилых домов, оба были просто людьми. Смеялись, вместе готовили, пару раз даже напивались, хотя к себе Рут его не подпускала. Жили мелким воровством из супермаркета, но угрызениями совести не мучились. Раз их вышвырнули из жизни, то правила и законы больше не для них.

Часто Рут уходила к ведьме: иногда по каким-то их магическим делам, а порой выполняя бытовую работу по дому. Временами уезжала надолго и никогда не рассказывала, куда и зачем. Данила готовил, сам же съедал свою стряпню, смотрел телевизор, убирал, стирал и гладил. Больше в одиночку делать было решительно нечего. Писать тоже не хотелось. Все, что его раньше влекло в жизни, вдруг поблекло.

Изредка он выбирался в город, но бродить по улицам, зная, что тебя все равно никто не заметит, не имело смысла. А наблюдение за жизнью, частью которой он сам недавно был, лишь вгоняло его в депрессию. Но потом приезжала Рут, и он взбадривался. Данила не очень любил грустить, даже если обстоятельства складывались паршивым образом.

Так, их совместная жизнь отдавала подобием дружбы и немного печалью. Потому что бывали моменты, когда во внезапно воцарившейся тишине они понимали, что оба здесь от отсутствия выбора, а не по собственному желанию.

Все менялось, когда звонила Кларисса и называла им имя. Рут шла по адресу, а Данила должен был быть рядом и чему-то таким образом учиться. Честно говоря, оба подозревали, что Клариссе просто не до него. Потому что формально его обучать должна была она, а не Рут.

«Что я вообще должен буду делать? – недоумевал он. – Жечь шалфей и говорить с духами?»

«Насколько я понимаю, она работает с энергией. Так и получаются все эти порчи и привороты…»

«Нет, я о другом. Она сказала, что выполняет какую-то очень тонкую работу. И я должен буду заниматьсяею тоже. Раз вы меня похитили и лишили возможности самореализоваться по-иному», – не без ехидства добавил он.

«А, это… Она… работает с Господами. Так она их называет, – взгляд Рут стал настороженным. – Не знаю, кто они, но с ними может говорить не каждый. Это они привели меня к ней после смерти. Не уверена вообще, хорошие они или плохие. Скорее всего, нейтральные, но имеющие свои интересы».

«И кровь мы для них собираем?»

«Подозреваю, что да. Я не спрашиваю, Данила, я выполняю».

После той первой встречи они ходили к Клариссе вместе только раз. Большую часть времени он просидел на кухне вместе с ее жирным котом, а Рут и ведьма закрылись в комнате и что-то бурно обсуждали. Иногда он вслушивался и понимал, что с ними был кто-то еще, но не мог разобрать третий голос.

«Странно это, – поделился он как-то с Рут. – Иногда я думаю, что меня просто накачали наркотой и брехня это все – про вашу магию. На самом деле она работает на мафию, а мы – на нее».

«Ну, работать на этих Господ – вполне себе быть в мафии, но не совсем обычной».

* * *

Они вернулись домой, все так же не разговаривая. Рут разогрела пиццу из морозильника, но сама к ней не притронулась. Данила не мог долго на нее дуться, поэтому пришел на балкон, где она коротала вечер. Перед ними расстилалась панорама широкой дороги и ряда частных домов. В этом районе царила умиротворенность благополучного пригорода.

Данила посмотрел на нее с ласковым прищуром, как обычно любил глядеть на приятных ему девушек. Рут была симпатичной, но сразу этого было не разглядеть. Ему нравился момент этого открытия: вглядываться в ее неприветливое, самую малость грубоватое лицо, чтобы начать замечать скрывающуюся в нем красоту. Она же словно никогда не замечала его взглядов.

Он присел рядом с ней на выступ в стене и тоже положил ноги на перила балкона. Солнце заходило, и их городок постепенно погружался во тьму.

– Ты не подумай. Я тебя не осуждаю, – начал он. – У тебя свои причины, и я их уважаю. Просто… и ты меня пойми. Мне-то вообще ни хрена непонятно.

Рут кивнула, но ни слова не проронила. Ох и умеет она вести беседу.

– Кровь, рукопожатия, брехня, чтобы получить их согласие… Очень похоже на сделку по продаже души. Вот я и беспокоюсь, в верный ли я бизнес попал.