Улей

Пчелы улетели за зеленые холмы, в свое королевство.

Круг, полумесяцы… Линии, кресты, чаши. Пчела между тремя фазами Луны. Растущая Луна, полная Луна, убывающая Луна. Согнутая линия. Крест.

Одна из Пчел осталась в Саду и пообещала смотреть за Другим. Но предала свой род. Она принесла себя в жертву, отдав части себя Другим.

Кто-то из богов умер здесь. Это опять ритуал.

Винсент нахмурился. Концепция трех фаз Луны. Перед его глазами они сложились в один символ, в который была вписана Пчела.

Три лика.

Один виден при новой Луне, другой – в полнолуние, третий – при убывающей Луне. Три лика, всегда обновляющихся.

Триединое божество. Трехликое божество. Фазы Луны – стадии взросления женщины.

Три ипостаси: Дева, Мать, Старуха.

Три Луны, три богини, мертвые не умирают, они живут дальше в новом виде. Мертвая Пчела стала жить в трех Других, отдавших себя служению. Через ее останки Пчелы всегда знали, что происходит в их Саду.

Винсент убрал со лба непослушную прядь волос и выдохнул. Вот как появились первые медиумы.

Чаша полная – чаша пустая – чаша полная. Узоры опять смешались и соединились в новую группу символов. Звезды, треугольники, волны.

Первые жрицы Пчел отдали свои знания Другим. Их прах стал землей, на которой выросли деревья. Деревья дали плоды, которые отведали неведающие Другие, и так Старуха, Мать и Дева вернулись в этот мир.

Колесо.

Это бесконечный цикл. Они будут возвращаться вечно. Знания первых жриц разлетелись в разные стороны света, и медиумов стало много. Но настоящие Старуха, Мать и Дева могли родиться только раз.

Маленькие Луны. Чистые и в крапинках. Луны вращаются и переворачиваются. Чаши наполняются и пустеют. Все больше крапинок. Картина рябит…

Знания первых жриц разошлись далеко. Другие переняли их. Другие всегда постигали то, на что у них не было прав. Они стали пользоваться знаниями в своих интересах. А истинные Старуха, Мать и Дева затерялись среди них. Они здесь – и не здесь. Они больше не служат Пчелам. Они пали.

Вопрос в том, кто такая Мирра? Настоящая носительница божественного праха или одна из многих учениц великих жриц?

Он отложил тетрадь, переводя дух. Значит, вот такой он, этот мир. Бесконечное колесо трансформаций, цикл, сам себя порождающий. Он возник из ритуала высокоорганизованных, умных созданий. Этот мир создан трудягами богами, возделывавшими свой Сад, опылявшими цветы, а потом откуда-то взялся человек и стал их вытеснять. Надо сказать, боги поступили по-джентльменски, решив оставить непонятным паразитам свой мир.

Взамен Мирра Василакис украла их Королеву и, видимо, хочет получить вообще все, что у них есть.

«Другой рос и пожинал плоды. Другой хотел от Пчел большего…»

Винсент горько усмехнулся: кем еще может быть человек?…

Другой. Чужой. Приемыш богов, которые опрометчиво дали сорняку вырасти в своем Саду. Ненасытное, прожорливое создание, которому прощали неимоверно долго.

Он снова опустил взгляд на нерасшифрованные символы. Это было далеко не все, но на сегодня – последняя порция великих тайн бытия. Глаза слипались, но мозг на автомате продолжал разбирать очертания.

Чаша полная, чаша пустая.

Кто много просит, много отдает. К чему это? Почему постоянно чаши?

Луна и чаши. Ритуал. Хочешь получить у богов? Отдай богам.

Точки и впадающие друг в друга треугольники. Пчелы, Осы. Линии согнутые, линии прямые.

Тот, кто был никем, однажды станет всем. Слуга и Господин поменяются местами. А потом оба станут прахом.

Кажется… это какое-то пророчество. Прошлое на глазах Винсента превращалось в будущее, которое уже брезжило в происходящих событиях.

Все закончится тем же, с чего началось: пылью на дорогах времени.

* * *

Винсент лежал в полной темноте и смотрел в потолок, которого не видел. Его пальцы были сложены в замок на груди, а тело вытянулось идеальной стрункой. Вокруг дрожал холод и слышалось приглушенное гудение слабого обогревателя. На часах застыло два часа ночи.

Но время для него больше несущественно.

И в этой тишине раздался до боли знакомый шелест динамиков.

– Войта, ты обнаружил что-то.