Улей: Изгнание из ада

– Про Улей говорят только в Улье, все, что происходит в Улье, остается в Улье, – официальным тоном сказал Павел. – Не вздумай даже его поминать за пределами этих стен, ни с кем, нигде и никогда. Запомни, это критично. Одно слово – и Валентин Сергеевич уже занимается тобой, это ни разу не шутки. Осознал?

– А то, – Сергей оглянулся на вооруженную охрану, – как тут не понять.

– Вот и хорошо, – Павел кивнул, – далее – финальный этап посвящения, так сказать. Пойдем, тут потребуется скан всех входящих, – и он направился к металлической двери.

Подойдя к двери, Павел открыл на ней терминал и приложил свою карту доступа, потом палец, потом посмотрел в камеру. То же проделали Сергей и Екатерина. Внутри двери что-то щелкнуло, включились моторы. Павел отошел в сторону, за пределы красной зоны, нарисованной на полу, и жестом попросил Сергея сделать то же самое. Дверь толщиной около двух метров медленно открывалась. Сергей с изумлением смотрел на нее.

– Ни фига себе! – пробормотал он. – Ну прям бункер!

– Не то слово! И нет на этом свете оружия, способного его разрушить, – ответил Павел.

Дверь полностью открылась и остановилась с глухим щелчком эхом отозвавшимся в зале Они вошли в помещение, представляющее собой очередной тамбур. Зажегся свет, снова включились моторы двери, на этот раз закрывая ее.

– Сейчас она закроется, и мы сможем войти в «Улей», – сказала Екатерина.

– Мы на какой глубине, все-таки? – спросил Сергей.

– Около 450 метров, – ответил Павел.

– 450?! – Сергей опешил. – А как такое можно было вырыть посреди Москвы, да и вообще – как такое помещение могло появиться в московском бизнес-центре?

– Тут ты перепутал причину и следствие. Это современный московский бизнес-центр появился над старинным помещением. Эти пещеры нашли еще при Иване Грозном. Он ее как бы засекретил, а если конкретно – приказал вход заделать, а нашедших и строителей, что его заделали, казнить. Остались только его личные записи. Потом, при других царях, заделали более основательно, огласке не придавали. Может не хотели создавать под Москвой свои катакомбы, может берегли для личных нужд. Ну, а потом все это перешло в наследство НКВД, затем КГБ – и далее по эстафете. Собственно, сам вход, извилистый и длинный, идет почти вертикально вниз, в нем и проложена шахта лифта. Метро и другие народные стройки обошли его стороной, сам понимаешь, почему. Пещера же находится очень глубоко, поэтому ее так и не обнаружили разные там диггеры и другие любители подземелий. Над входом был построен ведомственный, понятно чей, дом, и вопрос был законсервирован на десятилетия.

– Да ладно, как такое может быть? А диггеры почему не обнаружили-то?

– Ну, с чего бы им ее обнаруживать? Они что, кроты, норы роют? Они гуляют по природным или рукотворным подземельям, в которые есть вход. Тут входа нет, он был засыпан очень основательно и надолго, пещеру даже не исследовали никогда, просто знали, что вот тут есть вход в нечто очень глубокое и странное, и решили – ну его нафиг, до поры до времени. И вот в один прекрасный момент пора пришла, – объяснила Екатерина.

– А вы как про это узнали?

– Появилась необходимость организовать подземный дата-центр, но так, чтобы он не привлекал внимания. Уважаемые люди обсудили друг с другом – и место нашлось, – ответила Екатерина.

– Все подобные стройки в Москве и вокруг на контроле у потенциального противника, рыть котлован в Подмосковье глупо – сразу спалят со спутника. А тут рыть ничего не надо – только освоить: выровнять вход, запустить лифт, построить внутри пещеры помещение, провести коммуникации. Вопрос был только в надежном подрядчике. Все организовали и проект реализовали, – добавил Павел.

– Но ведь вы, то есть мы – американская компания?

– Вот тут открывается первая тайна! – подражая привидению из фильма ужасов, с подвыванием произнес Павел и засмеялся. Сергей с удивлением на него посмотрел.

– Мы, конечно, американская компания, кто бы спорил, – весело стал рассказывать Павел. – И штаб-квартира есть, и офисы в столицах по всему миру, но владельцы – россияне. Мы специализируемся на разработке сверхкрутых, практически научно-фантастических проектов. А рекламный бизнес – просто идеальное прикрытие. Да, мы, конечно, снимаем ролики, и на конкурсы выходим, и даже призы берем, все это есть, но, так сказать, в качестве вершины айсберга. Хозяин ведь, по сути, кто? Не тот же, кто в документах, и светит мордой на мероприятиях.

– А кто же?

– Тот, у кого деньги. Вот, возьми США с их «демократией», – Павел изобразил руками знак кавычек, – деньги там у частного банка с вводящим в заблуждение названием «Федеральный резерв». У них в США от президента зависит разве что набор сексуальных предпочтений, меню на завтрак и вывеска, а денег у него нет и не будет, хотя личный доход может и неплохой, плюс различная коррупция. Вот так и у нас.

– А у нас у кого деньги? – спросил Сергей.

– Вот это мы не знаем и знать не хотим, да и какая разница? – ответила Екатерина.