Улей. Уйти нельзя выжить

— В Улье есть собственная лаборатория, где создаются и тестируются инновационные препараты. Они уникальны и стоят бешеных денег. Сама понимаешь, что позволить себе чудо-лекарство способен далеко не каждый. У себя на родине, в Свазиленде[11] я бы давно превратилась в морщинистую старуху. Мой отец принадлежит к королевской семье, но он не так богат, как создатели и гости Улья. Благодаря чудодейственному Apis mellifera[12], я восстанавливаюсь гораздо быстрее, не страдаю от депрессий и сохраняю свою природную красоту. И поверь, у меня нет ни малейшего желания бежать отсюда.

— Очуметь, — недоверчиво хмурится Кая. Но в глубине души понимает, что Науми не бахвалится, пытаясь показаться смелее, чем она есть.

С этой девушкой провели серьезную работу, внедрив в ее голову ложные цели и верования, и чтобы повернуть процесс вспять понадобиться вдвое больше времени и усилий. И не факт, что в результате она скажет за это спасибо. Печально и страшно, но подобные психологические эксперименты постоянно проводятся над ничего не подозревающими группами людей, иногда над целыми странами и никто из подопытных даже не задумывается, им ли принадлежит их мысли и устремления.

— Что такое Apis mellifera? Случайно не подвид адренохрома?

— Не подвид. Это он и есть, но существенно улучшенный учеными Улья, — кивает Науми. — Фармацевтические мировые концерны обладают не меньшей властью и капиталами, чем банкиры. Чтобы ты понимала, с кем имеешь дело, Улей спонсируется и теми, и другими.

— Ты же в курсе, как и откуда получают Apis mellifera?

— Разумеется, — равнодушно дергает плечом Науми. — Не вижу ничего ужасного в том, чтобы немного испугаться и пожертвовать каплей крови ради науки.

— Каплей? Из меня выкачали как минимум полтора литра, — с негодованием возмущается Кая.

— А не надо было дёргаться, — пренебрежительно заявляет Науми. Черт, она совсем отбитая на голову. — Ты когда-нибудь видела молекулярную формулу адренохрома? — потеряв дар речи и желание поддерживать разговор, Кая отрицательно мотает головой. — Если представить ее визуально, она имеет форму правильного шестиугольника. Впрочем, как и многие другие молекулы. Мне тридцать один год. Я попала сюда в двадцать семь, а выгляжу намного лучше, чем в восемнадцать.

Не хочется разочаровывать зомбированную стерву, но ее возраст соответствует внешности. Ну, может быть, можно дать лет на пять моложе, не больше. Кожа действительно сияющая и гладкая, без видимых мимических морщин, но ей еще и не за сорок. Современная косметология творит чудеса и без сомнительных препаратов, создаваемых в засекреченных лабораториях.

— Вижу я тебя не убедила, — заметив скептическое выражение лица Каталеи недовольно произносит Науми. — Можешь хотя бы примерно предположить, сколько лет Медее?

— Тридцать пять? — на вскидку отвечает Кая.

— Почти пятьдесят, — с апломбом и триумфальным блеском в глазах сообщает Науми. Ну нет, не может этого быть.

— Она тебе лично сказала?

— Кронос проболтался одной из своих постоянных фавориток, — оскорбившись на очередное недоверчивое фырканье со стороны Каталеи, поясняет шоколадная пчелка.

— Сложно представить Кроноса, сплетничающим в постели с любовницами о своей жене, — Кая по-прежнему не спешит принимать услышанное за чистую монету.

— Боже, вот ты упертая. Неважно кого он себя корчит на публике. Мужик, он и в Африке мужик.

— Видимо тебе в Африке совсем примитивные мужики попадались, — иронизирует Каталея. — Но я не буду с тобой спорить, хотя эта сплетня могла распространиться намеренно. Отличный маркетинговый ход.

— Ладно, а как насчет Бута?

— Ему точно не пятьдесят, — искренне смеется Кая, но под тяжелым пронзительным взглядом Ноуми ее весёлость быстро испаряется. — Нет, ты меня разводишь.

— А ты выражаешься, как деревенская дура, — дерзко отбивает девушка. — Разумеется, ему не пятьдесят, но и не двадцать пять. Пообщаешься с ним подольше, поймешь, что я имею в виду. Хотя, о чем мы. Подольше не получится. У тебя в запасе несколько недель до последнего в твоей жизни стрима.

— Успокоила, — закатывает глаза Кая. — Кстати, о Буте. Ты не знаешь, кто придумал запрет на секс между ним и породистыми пчелками? Я так поняла, что на остальные уровни правило не распространяется.

— Не тебя одну мучает этот вопрос, — с сожалением вздыхает Науми. — Мы все не прочь хотя бы разок подменить Медею в его постели, но, увы. Я могу предположить два варианта. Первый — Кронос не хочет донашивать за батлером своих избранных пчелок. Хватит с него дающей всем без разбора пчелиной матки. Либо сама Медея приложила руку к запрету. Она дико ревнива, когда дело касается тринадцатого уровня.

— Но мужа она не ревнует? — недоумевающе возражает Кая.

— Для меня это тоже загадка, — соглашается Науми. — Медея — не королева, она ядовитая змея, и давно мечтает брызнуть на меня своим ядом, но пока я нужна корпорации, ей придется придержать жало.

— Да у вас тут настоящий серпентарий, — удрученно заключает Каталея.