Ульфила

Происхождение же этих гуннов было самое низменное и устрашающее. Был некогда король. И вот обнаружил он, что среди народа его завелось много зловредных ведьм, и ведьмы те непотребства колдовские творят. Осерчал тут владыка и прогнал сквернавок прочь, в непроходимые болота. Там снюхались они со злыми духами и породили от них потомство – как на подбор, плоскорожее, косоглазое, с черными волосьями, кривыми ногами… Скрывалось это потомство в гнилых топях и там умножалось в тайне и скверне, ожидая своего часа.

И вот грянул час, и вырвались на волю. Уродливые, бесчисленные, беспощадные – лучшая на свете конница, непобедимая, как явление природы.

Нежданно-негаданно загремели копыта их коней от края и до края.

Наскочили на аланов, будто лавина с гор. Часть алан в битвах полегла, часть признала над собой власть победителя и вошла в союз гуннских племен. Ну, а часть бежала.

Бежали они к ближайшим своим соседям – готам. Хоть и цепляли порой друг друга, а все же общего у них было больше, чем различного. Но не к нашим вези пришли они, а к другой части готского племенного союза, называемой острами, которые занимали обширные земли в низовьях Днепра и в Крыму.

Столетний глава остроготов, король Германарих, даже сопротивляться новой напасти не стал. Его еще старые напасти утомили. И покончил с собой король, чтобы избежать позора от гуннов.

Власть над остроготами перешла к другому вождю, Витимеру, который храбро выскочил навстречу соединенным силам гуннов и алан и немедленно был убит.

От этого Витимера сын остался, маленький мальчик по имени Витерих, которого спешно провозгласили королем остроготов.

Военные вожди остроготов, Алатей и Сафрак, крепко взяли бразды правления в свои мозолистые руки; власть же осуществляли от имени Витериха, чтобы избежать лишних вопросов. Памятуя о судьбе Витимера, не стали очертя голову бросаться на столь сильного врага, а, поразмыслив, осторожно отступили и увели своих остроготов к Днестру.

А на Днестре в те годы сидел воинственный Атанарих.

Вот уж для кого все случившееся было как гром среди ясного неба. Так что Атанарих, съездив к Алатею и Сафраку и разузнав новости, только седые усы встопорщил и обозвал остроготов и прибившихся к ним алан всякими нехорошими словами (в том смысле, что они со страху наложили в штаны).

Алатей с Сафраком, люди видавшие виды, только плечами пожали. Мол, скоро сам убедишься.

Атанарих степи кулаком погрозил и начал строить укрепленный лагерь. Вперед лагеря, за один дневной переход, выслал Атанарих передовой отряд, поручив своему верному человеку Мундериху следить за врагом. «Ежели что заметишь – немедля гонца сюда!» Еще не хватало, чтобы врасплох его застали.

Сам же к битве готовился с удовольствием. Предвкушал: вот явится потом к соседям-остроготам и вывалит им под ноги в великом множестве отрубленные безобразные гуннские головы – полюбуйтесь, как воевать надобно.

Но недолго заносился в таких мечтах старый князь. Гунны на этого Мундериха с его смехотворной силой и глядеть не стали. Как волны островок, обтекли и дальше хлынули. Какой там гонец, какое донесение!.. Мундерих ахнуть не успел, а они уже Днестр перешли. Ночью переправлялись, при лунном свете – и впрямь злые духи их вели, коли на такое решаются. Утром по Атанариху ударили.

Того, естественно, никто не предупреждал. Можно сказать, без штанов его застали.

Атанарих, человек опытный, обстановку оценил быстро. Сражение затевать не стал – живой Атанарих, даже временно отступивший, намного лучше мертвого, так здраво рассудил старый князь.

И отступил, по возможности стараясь не терять людей.

От конницы лучшее убежище – горы; туда и направился, растерянный и впервые в жизни по-настоящему испуганный.

Отходил Атанарих на север, в Семиградье. Но для целого, считай, племени – а при Атанарихе немало было и конных, и пеших, и женщин с детьми, и телег со скарбом – путь по ущельям и тропкам тоже не представлялся возможным. Потому едва только от гуннов оторвались, так от Трансильванского хребта повернули к реке Алут.

По долине Алута еще ромеи дорогу проложили в пору завоевания Дакии. Вот уже с лишком сто лет как не ступали по этим плитам сапоги римских легионеров. Теперь Атанариху послужат.

И по древней военной дороге, вверх по течению Алута, спешно ушел от гуннского нашествия старый везеготский князь. И народ свой увел.

Ромеи о себе хорошо заботились, берегли свою шкуру. Там, где дорога пересекала ущелья, предусмотрительно расширили проход. В таком ущелье, которое римляне называли Стенар, а вези никак не называли, и остановились беглецы. Со всех сторон горы, конница здесь не наскочит.

Но, видать, и вправду подступила к Атанариху старость. Крепко перепугало его случившееся. Начал стены возводить, город в горах городить. Людей вконец загонял. Охотиться не пускал. Скорее, скорее, пока те звероподобные не налетели и нас всех не поубивали. Таскали камни вези и ворчали про себя: совсем рехнулся князь. Свободных воинов, точно рабов, каменотесами сделать хочет. Гуннов-то, этих ведьмовских ублюдков, и не видать.