Ульяна

Боже! Что за попка эта была! В порнолитературе неважнецкого вкуса есть очень сладкий прием — просторечные описания. С неохотой прибегнув к ним, я выражу небольшую часть эмоций, простых, и потому сильных.

Ее попа была непомерной величины. Анус представлял собой крупную слизистую воронку, уходящую в горячую, слегка влажную глубину Улиной плоти. Ректальный сфинктер приветливо сокращался, словно подмигивающий глаз и вот наконец листва приняла вожделенный кусочек парного гнедого кала. Что я мог сделать, кроме того как броситься к ее заду на колени….

От неожиданность Ульяна вздрогнула и резко обернулось. Меня обуял безумный страх: мне показалось, что еще секунда бездействия, и она рванется, высвободится из объятий, и исчезнет из моей жизни навсегда. Я впал во власть безумия, мне хотелось удержать ее во что бы то ни стало, я припал к анусу пылающим лицом, целовал, лобзал его, смешивая страстные вырывающиеся помимо моей воли признания со всхлипами и стонами наслаждения, я был так счастлив обладать ее медовым телом, что сердце мое, сжимаясь и подпрыгивая словно экипаж, галопом мчащийся по бездорожью, источало ручьи светлых слез, скользящих по щекам, пока не попадали они на белоснежный бархат улиной попки. Я беспрерывно целовал мускулы rectum, и старался проникнуть языком внутрь, как вдруг смелая Ульяна, моментально расслабив охраняющие мышцы заднего прохода, пропустила меня в анал как можно дальше, испустив протяжный, самый сладостный звук, что довелось мне услышать за всю жизнь, исступленно зашептала:

— Нет… остановись… Если ты поцелуешь меня в кишечник, я не смогу уйти от тебя… никогда… никогда… слышишь… никогда… пожалуйста…

В тот момент я уже ничего не соображал. Инстинктивно я подался вперед, крепко ухватив обнаженные бедра Ули спереди, рывками вталкивая лицо в горячее и ароматное нутро юной девушки.

Кишечник находится по крайней мере в 10 сантиметрах от анальных сфинктеров, это было мне прекрасно известно и казалось бы, дотянуться до него языком невозможно, даже при столь крупном входе как у Ульяны невозможно. Простите мне это сравнение, но это был анус и влагалище молодой ослицы! Нет, кобылицы! Нет, Дьяволицы!

Но тут мне пришла в голову спасительная мысль. Если интимный туалет, так дерзко прерванный мной, не был завершен, то, возможно, в животике моей возлюбленной осталось некоторое количество кала, и если мне повезет дотянуться до него, я смогу воздействовать и на кишечник! Задыхаясь от этой радостной мысли, столь вовремя пришедшей мне в голову, я, раздувая ноздри внутри ульяниной наготы я высунул язык до предела вперед и — о, счастье! — с легкостью достал до весьма плотной массы, которую немедленно принялся дразнить буйными взмахами языка. Ульяна бесновалась от вожделения, топала ножкой, кричала и выла безо всякого стыда и опаски на весь лес и, жадно глотая воздух, вздрагивала:

— Не ос… та… нав… не… о-о!.. у!.. а… да!..

Я наскоро смочил слюной кисть левой руки и без труда проник ею во влагалище. Мне нравилось гладить заднюю стенку вагины, где сквозь тонкую перегородку я чувствовал движения своего языка, и задеваемый мною кусочек кала. Шутки ради я даже попробовал зажать себе нос. Но в этот момент среди нечленораздельных возгласов моей любовницы я различил четкое:

— Член… член…

Только сейчас я заметил что онанирую словно сумасшедший, я уже не держал Ульяну она почти сидела на мне, ухватившись для верности движений за ветку березы. На нее надвигались судороги сильнейшего оргазма, она бушевала, мой фаллос немедленно втиснулся в нее с уверенностью воина, привыкшего стоять до последнего на боле битвы, вторгающегося в мирное жилище.

…Я был возбужден так, что чувствовал кипение крови повсюду.

Череп и приап были готовы взорваться от непомерного желания и того острейшего наслаждения, когда даже смерть кажется слишком сладкой. Брызги рванули вверх как из включившегося городского фонтана. Нас больше не существовало, единственное что составляло реальность этого вечера — наш оргазм. Мы повалились на бесстыже зеленую и свежую весеннюю траву и взгляды наши унесли души высоко-высоко, в беспредельные синеватые дали неба…

— А ты смелый! — Ульяна ласково гладила мои волосы и я очнулся от этих нежных прикосновений. Она рассматривала меня улыбающимся взглядом и поигрывала длинными чуть курчавыми локонами волос. — Не испугался кала…

Память оглушительной волной стыда и изумления вернулась ко мне и я, вскочив на ноги удивленно уставился на нее. Я со смущением припомнил наше соитие, но еще неожиданнее для меня была ее странная фраза. «Не испугался кала!» Выходит, эта юная красавица и подавно его не боится, если осмеливается оценивать мою смелость подобным тоном, и еще в таких выражениях! Я не нашелся, что и сказать, а Уля следила за моими гримасами и смеялась. Так и не найдя что ответить, я подал моей любовнице руку:

— Я провожу тебя.

— Хорошо, идем, только прежде я осмотрю кругом, это быстро…