Уличные песни

Плыви ты, наша лодочка блатная,
Куда тебя течением несет.
А воровская жизнь — она такая:
От тюрьмы ничто нас не спасет. (да-да-да)

Воровка никогда не станет прачкой.

А жулик не подставит лямке грудь.
Грязною тачкой руки пачкать? —
Перекурим это как-нибудь. (да-да-да)

Дом наш стоит на самом крае Волги.

А наша жизнь по камешкам течет.
И пусть бы только сидеть не долго —
От тюрьмы ничто нас не спасет. (да-да-да)

Плыви ты, наша лодочка блатная,

Куда тебя течением несет.
А воровская жизнь — она такая:
От тюрьмы ничто нас не спасет. (да-да-да)

* * *

Звезды ярко в решетках искрятся.
Грустно в сердце младого красавца.
Он не весел, не хочет смеяться.
Про свободу он песню пост.

Припев:

Знаю, радость моя впереди:
Грязь я смою, а грубость запрячу,
И прижмусь к материнской груди,
И тихонько от счастья заплачу.

Мне теперь, дорогая, обидно.

Ни тебя, ни кого мне не видно.
Предо мной твои пышные кудри,
Да любовь в моем сердце горит.

Припев.

Багровеет заря, мне не спится.

Сердце птицей на волю стремится.
Угасают последние звезды,
Пропадают с рассветом мечты.

Припев:

Знаю, радость моя впереди:
Грязь я смою, а грубость запрячу,
И прижмусь к материнской груди,
И тихонько от счастья заплачу.

Дочь прокурора

Там в дому прокурора
Безотрадно и тихо
Жила дочка-красотка,
Звали Нина ее:
С голубыми глазами
И чудесной походкой,
Как весенняя песня,
Спетая соловьем.

Было ей восемнадцать.

Никому не доступна.
И с каким-то презреньем
Все глядит на людей.
И ни ласковых взоров,
И ни нежных укоров
Не подарит народу
Из-под строгих бровей.

Но однажды в субботу

На балу в старом парке
К ней шикарно одетый
Подошел паренек —
Неприступный красавец
Из преступного мира,
Молча ей поклонился
И на танец увлек.

Танцевали, обнявшись,

А потом средь березок
Поцелуями жаркими
Они тешились всласть.
И тут гордая Нина,
Эта дочь прокурора,
Отдалась безраздельно
В его полную власть.

Сколько было там страсти,

Сколько было там ласки!
Воровская любовь
Коротка, но сильна.
Ничего он не хочет,
Ничего не желает,
Только ласки красотки,
Только море вина.

Но судьба воровская,

Как волною, бросает,
То этап, то свобода,
То опять лагеря.
И однажды во вторник
На одном на вокзале
Завалил он на деле
И ее, и себя.

На скамье подсудимых

Сидят молча, обнявшись.
Прокурор поседевший
Пьет уж пятый стакан.
И ослепший от горя
Видит он на скамье лишь:
Рядом с дочкой любимой —
Молодой уркаган.

* * *