Улика

ГЛАВА 1

Был понедельник двадцать седьмое декабря, и я сидела у себя в офисе, пытаясь дать точное определение своему настроению. Оно было отвратительным, и его в равной степени составляли раздражение и чувство неловкости. Раздражение было вызвано только что полученным мною банковским уведомлением, одним из этих клочков бумаги с цифрами, забранными в окошечко, со следами желтой копировальной бумаги. Сперва я решила было, что превысила кредит, но оказалось, что документ, датированный двадцать четвертым декабря, извещает меня о вкладе в размере пяти тысяч долларов, сделанном на мой текущий счет.

— Это еще, черт возьми, что такое? — сказала я.

Номер счета был правильным, но вклад явно мне не предназначался. Из собственного опыта я знала, что банки — наименее надежные организации из всех, что есть на свете, и сознание того, что мне придется прерваться и исправлять чью-то ошибку, было невыносимо. Я отпихнула уведомление в сторону и попыталась снова сконцентрироваться. Мне предстояло написать предварительное заключение касательно одного случая со страховкой, с которым меня попросили разобраться, а Дарси, секретарь «Калифорния Фиделити», только что позвонила мне и сообщила, что Мак хочет видеть папку с делом у себя на столе сейчас же. Я приготовилась отпустить колкость в ее адрес, но промолчала, демонстрируя, как мне казалось, сдержанность, достойную восхищения.

Я снова повернулась к своей портативной машинке и вставила в нее соответствующий бланк для записи о страховке на случай потери собственности. Мои проворные пальчики уже были готовы начать печатать, но я бросила взгляд на свои записи. Вот где я застряла. Чего-то недоставало, и я не могла понять чего. Я снова взглянула на уведомление.

Почти предвкушая комическое разрешение ситуации, я позвонила в банк, надеясь, что, отвлекшись на некоторое время, смогу потом с новыми силами сосредоточиться на том, что беспокоило меня в случае с «Вуд и Варен», местной компанией, производящей кислородные печи для промышленного использования. Девятнадцатого декабря у них случился пожар, в результате которого сгорел склад.

— Миссис Брунсуик, справочная. Чем я могу вам помочь?

— Надеюсь, что сможете,— сказала я.— Я только что получила уведомление, в котором говорится, что в прошлую пятницу я внесла на свой счет пять тысяч долларов, а я этого не делала. Нельзя ли как-нибудь выяснить недоразумение?

— Будьте добры, ваше имя и номер счета.

— Кинзи Миллхоун,— сказала я и медленно, отчетливо продиктовала номер своего счета.

Женщина оставила меня на некоторое время, вызывая нужные ей сведения из памяти компьютера. Я же прослушала песенку «Добрый король Вецеслас» в банковском исполнении. Честно говоря, я никогда не могла понять, в чем там дело. Что это, например, за «праздник Стивена».

Миссис Брунсуик снова подключилась ко мне с легким щелчком.

— Мисс Миллхоун, я не совсем поняла, в чем все-таки проблема, но дело в том, что на этот счет действительно был сделан вклад. Очевидно, вкладчик воспользовался для этой цели ночным автоматом. Обработаны же эти данные были в субботу или в воскресенье.

— Вы все еще используете эти автоматы? — спросила я с удивлением.

— Да, в центральной части города,— ответила она.

— Вы знаете, здесь какая-то ошибка. Я никогда в глаза не видела такой машины. Что мы будем делать?

— Я могу поискать копию бланка, на котором был оформлен вклад,— сказала она с заметной долей скепсиса в голосе.

— Будьте так добры. Потому что я вообще ничего не помещала на свой счет в пятницу, и уж тем более такую сумму. Может быть, кто-нибудь переставил цифры местами, заполняя бланк, или что-нибудь в этом роде, но уж во всяком случае деньги не мои.

Она записала номер телефона и сказала, что перезвонит. Я поняла, что мне предстоят бесчисленные переговоры с банком, прежде чем ошибка будет исправлена. Может быть, кто-нибудь так шутит, выписывая чеки на пять кусков незнакомым людям.

Я снова вернулась к своей работе. Право, мне хотелось бы пребывать в более просветленном состоянии духа. Мои мысли перескакивали с одного на другое. Вообще-то, папка с делом о выплате страховки «Вуд и Варен» попала ко мне вечером двадцать третьего, во вторник. Однако у меня было запланировано в четыре часа пропустить на прощание стаканчик с моим домохозяином Генри Питтом, а потом проводить его в аэропорт и посадить на самолет. Он возвращался в Мичиган провести праздники со своими родственниками. Некоторые из них находились на рубеже девятого десятилетия, тем не менее продолжая высказывать все признаки бодрости и жизнелюбия. Генри исполнится восемьдесят два, совсем мальчишка. Он был в восторге от предстоящего путешествия.