Улика на память

— Заступники мне не нужны, — сказал Витька.

— Слышала, Сонька, поэтому кончай каркать. А ты, Комар, колись.

— Что вы хотите услышать? Раскаиваюсь ли я? Да, раскаиваюсь, но прощения ни у кого просить не буду.

— У меня предложение, — сказал Стасон. — Объявим Витьке бойкот.

— Прям такое суровое наказание.

— Суровое, Свет. Объявим ему бойкот на месяц.

— А лучше на год.

— Месяца достаточно.

— А вдогонку… — Димон сел на край парты и посмотрел на Витьку, — исключим Комара из футбольной команды.

Витька вздрогнул.

— О, зашевелился, — усмехнулась Светка. — Когда про бойкот сказали, бровью не повел, а про футбол услышал, задергался.

— И кого вы вместо меня возьмете? — Витька с вызовом смотрел на Димона.

— Найдем.

— Продуете.

— Не льсти себе, незаменимых людей нет. Решено, с этого дня Комару бойкот на месяц.

Ребята стали расходиться. Витька подхватил рюкзак и поплелся к выходу.

— Витя, подожди, — крикнула Сонька. — Я с тобой.

— Яковлева, ты что, про бойкот не слышала?

— Отстаньте, — отмахнулась Сонька. — Мне нет дела до вашего бойкота.

— Надо было и ей за компанию бойкот объявить, — сказала Марина, когда Соня выбежала из класса.

В коридоре она нагнала Витьку, тронула его за плечо.

— Вить.

— Чего?

— Ты сильно переживаешь?

— Я не переживаю.

— Правда?

— Правда.

— Месяц быстро пролетит.

— Забей, Сонька.

— Не думаю, что они будут долго на тебя злиться, остынут и простят.

— А ты?

— Я?

— Почему со мной разговариваешь?

— Хочу и разговариваю.

— Опять отделяешься от коллектива? — засмеялся Витька.

— Мне не привыкать, — улыбнулась Соня.

— Тогда давай я тебя до дома провожу.

— Давай.

— В пиццерию не хочешь заскочить?

— Хочу! — обрадовалась Сонька, но сразу спохватилась. — Я не могу сегодня, Вить. Мне в магазин надо, потом обед готовить.

— А вечером?

— Вечером… наверное, смогу.

— Я позвоню тебе часиков в семь.

— Лучше половина восьмого.

— Заметано, — Витька начал спускаться по лестнице, Сонька шла рядом.

— Вить, — сказала Соня на улице. — Спасибо тебе.

— За что?

— Ты знаешь.

— Ерунда. Я перед тобой виноват, Сонька. Мне стыдно за концерт.

— Когда Светка преградила мне дорогу, я так испугалась, думала, она меня ударит.

— Да, сегодня они все на взводе.

— Так кричали, обвиняли… Вить, если бы не ты…

— Ладно, Сонь, проехали.

— Нет, я хочу объяснить. Понимаешь, Клара Степановна сильно на меня давила.

— Верю.

— Я отнекивалась, просила меня отпустить, а она… про медаль заговорила, про характеристику. Вить, я сильно испугалась, ведь она действительно может сделать так, что мне не дадут медаль.

— Поэтому не сдержалась?

— Да, — кивнула Соня. — Рассказала ей про разговор с Екатериной Николаевной, про ее предложение заранее распределить билеты.

— И как она отреагировала?

— Заулыбалась, меня сразу отпустила. Не представляешь, как я себя отвратительно чувствовала. Убежала сразу домой, не смогла пойти к девчонкам на репетицию. Вить, я на самом деле стукачка, — Соня всхлипнула.

— Сонь, тебе надо научиться не бояться Штангенциркуля. Она знает твои слабые места, поэтому и наседает.

— Теперь из-за меня тебе объявили бойкот.

— Не бери в голову.

— И из футбольной команды исключили.

— Переживу. А потом, они без меня не обойдутся, я лучший нападающий. Чего смеешься, не веришь?

— Верю. Мы пришли, вот мой подъезд.

— Предложение о пиццерии остается в силе.

— Да. Буду ждать твоего звонка.

Махнув Соне рукой, Витька пошел домой. Настроение, несмотря на бойкот и прочие неприятности, было приподнятым. Все-таки Комар стопроцентный пофигист.

Глава 22 Ловкость рук и никакого мошенничества

Во вторник вечером позвонил Огнев. Мы договорились встретиться в десять утра возле метро «Университет». Огнев просил нас быть предельно осторожными, по его мнению, человек со шрамом на лице, о котором он еще в воскресенье узнал от Люськи, следил за мной и Димоном по указанию Чапикова.

— Я тоже так думаю, — сказала Люська. — Вы с Димкой ездили к нему в офис, выложили правду, сказали, что собираетесь продолжить разбираться в деле. А ему необходимо быть в курсе ваших передвижений, поэтому и приставил своего человека.

— Огнев решил перестраховаться. У метро нас будет ждать машина, — я протянул Люське блокнотный листок, где записал номер и марку.

— Машина Огнева?

— Не знаю.

— И куда нас повезут?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

В среду ровно в десять мы вышли из метро. Нужную машину отыскали довольно быстро, я, как и говорил Огнев, открыл переднюю дверцу, нагнулся.

— Добрый день, меня зовут Глеб.

Водитель кивнул.

— Садитесь на заднее сиденье.

Когда машина тронулась, Люська спросила:

— А где Валерий Анатольевич?

— Скоро будем, — сухо бросил водитель.

Вскоре впереди показался жилой комплекс. Судя по всему, мы мчались именно туда. Я не ошибся, через пять минут машина въехала в подземный паркинг, спустя еще минуту мы увидели Огнева.

— С приездом, — сказал он, пожав мне руку. — Садитесь в машину.

На парковке стояла машина с тонированными стеклами.

— Мы уезжаем? — удивилась Люська.