Улика № 13

– В общих чертах старуха рассказала, что пациентка, ввиду болезни, была подвержена чужому влиянию. Она назвала диагноз, но какой-то очень мудреный, я его не запомнил. Вам лучше самой с ней поговорить. Вот телефон, позвоните. – Семенов положил на стол листок с номером телефона.

– Съезжу туда, – сказала Анна. – Запишите адрес диспансера и полное имя врача.

– Какие будут поручения? – осведомился Игорь Петровч.

– Столярный переулок, дом семь. Найдите полный список жильцов и, пожалуйста, побыстрее.

– Здесь, в Питере?

– Разумеется.

– Сделаю. Что еще?

– Пока ничего. – Забрав со стола листок, Стерхова направилась к двери.

Предъявив удостоверение, Анна въехала через КПП во двор психоневрологического диспансера и направила машину к старому зданию, окруженному высокими деревьями. Мрачная архитектура стационарного корпуса казалась воплощением всех страхов и тревог, которые здесь обитали. В коридоре её встретил крепкий санитар и проводил в кабинет врача.

Там, за обычным канцелярским столом, сидела пожилая полная женщина с крашенными хной волосами. Увидев Анну, она приветливо улыбнулась.

– Добрый день. Вы Анна Стерхова? Я – врач Раиса Исаевна Левитина. Кажется, вас интересует Теплякова? Именно так вы сказали, когда договаривались о встрече.

– Все верно, – ответила Анна, присаживаясь на предложенный стул. Расскажите все, что о ней помните.

Раиса Исаевна задумалась, и её лицо осветилось доброй улыбкой.

– Конечно же, я хорошо помню Тамилу Теплякову. Она была великой актрисой. Когда-то я не пропускала ни одну ее премьеру.

– Были ее поклонницей?

– О да! – кивнула Левитина. – Её талант был уникален. Я видела Теплякову в «Вишнёвом саде», в «Чайке» и в «Стеклянном зверинце». Она была душой своего театра и, к великому сожалению, нашей пациенткой.

– Часто обращалась за помощью?

– Два раза в год, в конце весны и в начале осени. Тамила была ответственным человеком, ей как-то удавалось держать себя в руках до окончания сезона. И только однажды она попала к нам в неурочное время, что было связано с грубой выходкой режиссера. Ту госпитализацию я надолго запомнила.

– Можете рассказать о её диагнозе? – спросила Стерхова.

– Теперь, после ее смерти, нет никаких оснований что-то скрывать. Перед вашим приходом я пролистала историю болезни. Сначала у Тамилы диагностировали легкую степень шизофрении, потом целый ряд расстройств, среди которых особенно важно выделить зависимое расстройство личности. Люди с этим заболеванием испытывают сильную потребность в заботе со стороны других, что приводит к подчинению, пассивному поведению и к страху разлуки. Они могут терпеть злоупотребления и абьюз со стороны других людей, чтобы избежать одиночества и сохранить отношения.

– Формулировка из диагноза Тепляковой??

– Вы, вероятно, знаете, что у Тамилы была жестокая мать? – поинтересовалась Левитина.

– Слышала об этом.

– Именно мать была тем первым абьюзером, который подавил ее личность и разрушил психику. Но и это еще не все. Нужно отметить, что в людях, подвергшихся длительному психологическому насилию, могут развиться комплекс посттравматического стрессового расстройства и синдром жертвы, при котором они воспринимают насилие, как норму и подвержены повторному абьюзу.

– Другими людьми? – уточнила Стерхова.

– Людьми, склонными к насилию и подавлению. Вы, как следователь, знаете, что, как правило, это очень плохие люди с преступными наклонностями.

– Мне это знакомо.

– Оба вышеперечисленные состояния могут сопровождаться значительными эмоциональными и поведенческими проблемами, включая депрессию, тревожность и низкую самооценку. Особенность таких больных – попадать под влияние абьюзеров и газлайтеров, делать такие вещи, на которые по своей воле никогда бы не решились.

Анна размеренно кивала, записывая информацию в блокнот.

– Теплякова говорила о каких-то угрозах или опасениях?

– Временами жаловалась, что за ней кто-то следит, но мы не нашли подтверждения ее словам и посчитали это частью болезни или же выдуманной реальностью, которую невозможно проверить, – ответила Левитина и грустно вздохнула.

Сообразив, что за этими словами кроется что-то важное, Стерхова задала вопрос, который вертелся на языке с начала разговора:

– Возможно у Тепляковой была интимная связь с коллегой по театру?

– Нет. Не думаю. Ее никто не навещал, даже мать.

– Сама Тамила ничего не рассказывала? По моим наблюдениям, с врачами часто делятся своими переживаниями.

– Единственное, о чем она говорила, так это о своих ролях.

– Ее нахождение в стационаре не вызывало нареканий? Может быть, Теплякова нарушала режим или сбегала?

– Тамила была исключительно порядочной и послушной. – Раиса Исаевнв ненадолго задумалась и продолжила: – Но вот, вы сказали, и я вспомнила.

– Что? – насторожилась Анна.

– Погодите-ка, проверю… – Левитина полистала историю болезни, лежавшую на столе. – Да-да, весна восемьдесят седьмого года.

– Что произошло в это время?